Словно вспышка в голове — живой воды, скорее! Вот только дойдешь ли, донесешь ли, если старый кувшин рассыпается на черепки от одного взгляда? Слишком много воды он перенес, слишком небрежно с ним обращались — все горлышко в щербинках, ручка откололась, а рисунок и не разглядеть теперь. Сидишь, сгорбившись, над грудой глиняных осколков, в отчаянии перебираешь их, приставляешь один кусочек к другому дрожащими руками, и спина ноет, и глаза почти не видят от слез, и коса на плече лежит — почудился ли отблеск серебра в темных прядях?
Но когда почти не останется сил, острый осколок сорвется с пальцев, расцарапает ладонь — и брызнет на темную глину алым. И скорее поймешь, чем почувствуешь: сердце бьется, кровь течет — живая ещё.
А раз живая — не все потеряно.
Ведьма сметает черепки с пола, запирает двери, открывает книги. Буквы и слова переливаются, прячутся, играют, но Ведьма упорна: учись, иначе — смерть. И древние тома делятся тайнами, шепчут заклятия, оплетают цепочками слов, горят на коже буквы забытых алфавитов, распускаются в сердце образы, имена, смыслы.
— Спасибо, — шепчет Ведьма книгам.
И приходит знание.
Ведьма разводит огонь в очаге, расставляет по кругу свечи, зажигает ароматные травы. Пламя дышит жаром, трещат дрова, слезятся от дыма глаза, но Ведьма бесстрашна: гори, иначе — смерть. И Ведьма входит в очерченный пламенем круг и танцует с огнем, и распускается в ладонях огненный цветок, согревая, но не обжигая.
— Спасибо, — шепчет Ведьма огню.
И приходит сила.
Ведьма берет в руки кусок темной глины, мнет неподатливую массу, и пальцы скользят, и сохнут на коже разводы грязи. И платье в грязи, и лицо, и руки кажутся чужими, неловкими, неумелыми, и глина норовит то растечься лужей, то застыть камнем — не слепить ни нового кувшина, ни нового тела. Но Ведьма снова и снова зажигает огонь в сердце: твори, иначе — смерть. И на сотый раз глина отзывается, и с ней сама стихия земли ложится в ладони, древняя, но на сей раз послушная воле.
— Спасибо, — шепчет Ведьма глине.
И приходит уверенность.
Ведьма распахивает окна и двери и впускает в дом ветер. Звенят бубенцы над порогом, хлопают рамы, падает со стола посуда, и обжигают кожу прикосновения ледяного вихря. Но Ведьма умна: договаривайся, иначе — смерть. И звучат в воздухе сказки и песни, и ветер останавливается, завороженный, прислушивается, вьется рядом, подхватывая слова и мелодии, касается ласковым дуновением лица.
— Спасибо, — шепчет Ведьма ветру.
И приходит легкость.
Ведьма берет в руки новый кувшин, словно новую себя, бережно, обеими руками, боясь потревожить, боясь огорчить. Выходит из дома в рассветных сумерках, босая идет по траве. Подол юбки отяжелел от росы, острые камешки колют ступни, длинные ветки хватают за рукава, расплетают косы, царапают кожу. Долог путь до живой воды, но знание не дает уйти с тропы. Алым капает на мох, но сила и уверенность не дают повернуть назад. Шаг, другой, третий — тяжела дорога, но поступь легка, и сердце бьется, и прохладный лесной воздух наполняет грудь, и пусть медленно, пусть по одному шажочку, но цель все ближе…
Не останавливайся, иначе — смерть.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Не каждая решится искать живой воды, и не каждая из решившихся дойдет. Но пока сама жива — не все потеряно, и вот уже журчит впереди ручеек, перекатывается по камешкам, роняет звонкие струи в крошечное озерцо. Ведьма опускается на колени, касается воды — и затягиваются царапины и раны. Ведьма умывается — и чувствует, как возвращается на лицо улыбка. Ведьма наполняет кувшин доверху, подносит, тяжелый, к губам…
И в отражении видит девочку с удивленными глазами и восторженной, благодарной улыбкой.
— Спасибо, — шепчет Ведьма воде, и та, что в отражении, откликается:
— И тебе спасибо.
А потом Ведьма возвращается домой, бережно неся новый полный кувшин — себя.
Взрослая Ведьма по-прежнему помогает людям — тогда, когда действительно нужна ее помощь. Она улыбается и дарит им свою энергию — столько, сколько может дать от избытка внутри. Она утешает печальных, успокаивает испуганных, веселит грустных, указывает путь потерявшимся. Она превращает воду из-под крана в живую одним прикосновением и парой слов — и из каждой чашки на нее глядит Маленькая Ведьма.
Она честна с собой.