Глава 14
Сареф осторожно приближается к центру зала, откуда локальный полюс оказывает влияние на окружающую обстановку, заставляя лед принимать совершенные формы фракталов. Чем ближе к центру, тем сильнее начинает давить невидимый напор. Юноша подключает силу и прорывается дальше, где из пола выросли два ледяных шипа, чьи узоры искрящимися прожилками проходят внутри льда, а не снаружи. По красоте это переплюнет почти всё, что создавали люди и другие расы. Нужно встать между этими трехметровыми шипами, чтобы оказаться в центре полюса.
Здесь «океан» магии невероятно бурлит и закручивается в огромный водоворот, из-за чего почти любая магия работать не будет. Даже если сотворить заклятье получится, то его сразу унесет, закрутит и разобщит. Примерно это произошло с «Мастерским чтением». Шум в ушах усиливается, но это из-за того, что слух лучше начинает воспринимать процессы в организме, которые в обычном месте заглушаются окружающими звуками.
Сареф смотрит на оставшиеся пять шагов. Физически их сделать не так уж трудно, хотя «океан» магии здесь настолько плотный, что начинает оказывает воздействие на физический мир. Это скорее инстинктивный страх. В ушах появляется назойливый шепот на неизвестном языке, будто начались слуховые галлюцинации. По коже бегут щекотные вибрации, похоже, что барьер Легиона предохраняет лишь от динамической силы полюса Сил, а от воздействия тишины предотвращать не будет. Впрочем, так и нужно, иначе зачем сюда вообще лезть?
Когда до центра остается один лишь шаг, высший вампир тушит все магические огни в зале, чтобы зрение не отвлекало от процесса. «Поехали», — сам себе говорит вампир сквозь невероятный шум в ушах. Стоит пройти через невидимую границу и встать в центр, как всё умирает. Разумеется, не в буквальном смысле. Теперь вокруг абсолютный мрак, пока глаза вновь не адаптируются. Но что касается слуха, то назвать тишину «абсолютной» будет недостаточно.
Исчезает совсем всё: нет ни шума в ушах, ни стука сердца в груди, ни толчков крови в артериях. Для пробы Сареф закрывает глаза, чтобы ничего не отвлекало от удивительного опыта. Невероятная гробовая тишина. Вампир двигает рукой, то до слуха не доходит звук одежды. Организм продолжает вдыхать морозный воздух, но вдоха и выдоха не слышно. Даже «Мелодия мира» здесь прижимает все струны.
Сареф пока не приступает к поглощению крови Древних вампиров, пытаясь привыкнуть к странному чувству. Система неожиданно выдала предварительный анализ, будто это место является потенциальным врагом, а потом тоже «умолкло». Даже этот подарок Кадуцея более не отзывается на мысленные команды, хотя к ним нельзя применить понятия шума или тишины.
Юноше кажется, что он плывет в космическом пространстве, из которого убрали все планеты, звезды, облака газов и прочее. Черная, пустая, беззвучная бесконечность во все стороны. Кажется, что мозг входит в трансовое состояние, и будто тело растягивается, а после рассыпается на атомы. И всё в тишине, которую даже звенящей назвать нельзя.
И если даже закрытые глаза продолжают видеть остаточное изображение из-за фосфенов, то слух здесь полностью перестает выполнять какие-либо функции. Вероятно, именно поэтому мозг начинает испытывать стресс, входить в измененное состояние, когда уже не может создать слуховую галлюцинацию.
Здесь искажается ощущение времени, если специально не считать вдохи и выдохи. Но что самое интересное, постепенно затыкается внутренний диалог, теперь тишина разливается даже в мыслях. Исчезают переживания, обдумывания планов, воспоминания и прочее. А после происходит удивительный эффект, который Сареф может назвать лишь «разделением ментальных моделей». Поглощенные души, которые, казалось, стали одним целым с психикой, характером и мировоззрением Сарефа, тоже по какой-то причине начинают молчать. Наверное, так происходит впервые с тех времен, когда Сареф еще не стал вампиром.
Юноша начинает дышать чаще, подобное чувство пугает, так как хладнокровие Ганмы, житейская мудрость Бенедикта и кровожадное безумие Мясника будто теряют силу, хоть и не уходят бесследно. Мысленно Сареф остается один на один с собой настоящим, а все остальные стоят рядом. Пускай это может быть лишь разыгравшимся воображением, но вампир будто видит себя в окружении поглощенных душ, что теперь молчат, как молчит пещера, как молчит и Вселенная.