3.БРАЙАР
— Можешь хотя бы сделать вид, что тебе весело?
Я бросаю взгляд на Марли, и из меня вырывается нечто похожее на рычание. Она фыркает в ответ, сдувая прядь волнистых волос с лица.
— Ладно, — говорю я.
На моем лице появляется натянутая улыбка, и Марли тут же бледнеет.
— Ты выглядишь так, будто тебе больно.
Потому что так и есть.
И в прямом, и в переносном смысле.
Спина болит после недавнего падения на улице — почти так же сильно, как и задетое самолюбие. Тот идиот-футболист, скорее всего, даже не вспомнит обо мне, но его взгляд, полный жалости, когда он наблюдал за моими осторожными движениями, не выходит у меня из головы.
Марли сует мне в руку бутылку пива.
— Выпей. Может, оно поможет с этой штукой у тебя на лице.
Я касаюсь щеки:
— С какой штукой?
Она с трудом сдерживает смех:
— С той, которую ты называешь улыбкой.
Из горла пытается вырваться смешок, и я не могу удержаться — губы действительно складываются в некое подобие полумесяца.
Марли ахает:
— Боже мой! Да это же она! Настоящая улыбка, народ!
Лицо горит, когда окружающие смеются и хлопают. Я быстро смыкаю губы и бросаю на Марли убийственный взгляд.
Она только смеётся и тащит меня дальше, к группе девушек, с которыми я раньше тусовалась.
Но это было раньше.
Есть «до» и есть «после».
Брайар, которую они знали, сгорела в пожаре. И я не уверена, что кто-то вообще понимает, как обращаться с новой версией меня.
— Привет, Брайар! — Брианна, которую на льду мы звали Бриз, подходит к нам.
Мы.
Никаких «мы» больше нет, даже если мои бывшие напарницы по команде все еще ведут себя так, будто я до сих пор одна из них.
— Не верю, что ты пришла! — Брианна заключает меня в короткие объятия, а потом берет за плечи. Ее пальцы слегка сжимают мои руки, и в зелёных глазах появляется отблеск грусти.
Фу. Перестань смотреть на меня так.
— Ну... — Я пожимаю плечами и оглядываю вечеринку, где, похоже, собрались исключительно спортсмены. Вся гостиная забита хоккеистами с широченными плечами и высокомерными лицами. Почти у каждого на коленях сидит девушка. Большинство моих бывших напарниц стоят поодаль, закатывая глаза на хоккейных заек и футбольных фанаток.
Пока я краем глаза продолжаю выискивать того бейсболиста, который разбросал свои мячи по всему тротуару (мне бы хотелось дать ему пару советов, например, как держать их при себе), Брианна мягко подталкивает меня плечом.
— Как ты себя чувствуешь? — шепчет она.
Ненавижу этот вопрос.
— Все отлично, — вру я. — С каждым днем чувствую себя сильнее.
Чушь. Стопроцентная чушь.
Брианна внимательно на меня смотрит, и по выражению ее лица ясно, что она мне не верит. Достаточно было бы понаблюдать за моей походкой хотя бы десять секунд, чтобы понять, насколько сильно меня все еще беспокоит колено.
Вечеринка становится всё многолюднее, и от этого мне не по себе. Я постоянно оглядываюсь. Взгляд цепляется за окна поблизости, и я мысленно считаю, сколько шагов мне понадобится, чтобы добраться до них, если вдруг начнётся пожар.
Я поворачиваюсь к лестнице, зная, что в крайнем случае всегда смогу подняться наверх, если выходы вдруг окажутся заблокированы — случайно или намеренно каким-нибудь безумцем, одержимым огнём и идеей запирать студенток в горящих зданиях, как в прошлый раз.
По спине пробегает холод.
Я ставлю бутылку пива на ближайший стол и начинаю протискиваться сквозь толпу. Тела окружают меня со всех сторон, и кажется, что в комнате с каждой секундой становится все жарче.
Бри зовет меня, но я не оборачиваюсь. Каждая клетка моего тела требует бежать. Однако прежде чем я успеваю выбраться из комнаты, на моем пути возникает Марли. Она приподнимает свои идеально выщипанные брови — должно быть, почувствовала мою панику.
— Мне нужно идти, — бормочу я.