У нас в «Кендрик Энтерпрайзиз была политика запрета отношений на работе. Мне бы не хотелось потерять кого-то из них, но, может быть, мы могли бы сделать исключение, поскольку технически Уилсон был нанят мной, а не компанией.
Кто-то должен быть влюблен, потому что в моей жизни нет места любви.
— Уинтер, пять минут, — сказала я, проходя мимо ее стола.
— Конечно. — Она вскочила на ноги, схватив пачку заметок, прежде чем поспешить за мной в мой кабинет.
Я бросила сумочку на стол и плюхнулась в кресло.
— Хорошо, что у тебя есть для меня?
— Ремонт кухни близится к завершению. — Она поморщилась, уставившись на верхнюю заметку в своей стопке. — Извините.
— Как скоро?
— Руководитель проекта оценил в три…
— Недели?
— Месяца.
Я застонала.
— Они сталкиваются с недостатком рабочей силы.
Я вздохнула. Была ли я удивлена? Нет. Я уже предвидела, что это произойдет, поэтому, когда они предоставили мне первоначальный график, я мысленно добавила трехмесячный буфер. Надеюсь, этого будет достаточно.
— Что дальше? — Спросила я.
— Ваша трехчасовая встреча была перенесена на пять. И ваша встреча в четыре часа переместилась на семь. Они обновятся в вашем графике.
Очевидно, я освобожусь ночью.
— Что-нибудь еще?
У Уинтер было еще три заметки, каждая с обновлениями, которые я запросила сегодня утром. Закончив, она встала, как раз в тот момент, когда Глен постучал в мою дверь, с чашкой кофе в руке.
— Спасибо, — сказала я ему.
— Всегда пожалуйста. — Он слегка поклонился и, пятясь, вышел из моего кабинета. — Увидимся вечером, мисс Кендрик.
У Глена тоже не было никаких проблем называть меня мисс Кендрик.
— Да, еще раз спасибо за кофе.
— Конечно. — И он, и Уинтер сбежали из моего офиса, вероятно, чтобы обсудить мое обновленное расписание, чтобы он знал, когда быть здесь, чтобы отвезти меня домой.
Я потягивала свой ванильный латте, поворачиваясь на стуле от монитора к широким окнам, из которых открывался вид на город.
Небо сегодня было серым, цвета надвигающегося снега. Зима или лето — времена года мало что меняли в моей жизни. В дождь или в солнечную погоду мои дни проходили здесь, за этими окнами со зданиями, раскинувшимися во всех направлениях, обрамленными оживленными улицами. Вид из моего углового кабинета был лучшим в округе, хотя папа утверждал, что его вид лучше, потому что оттуда лучше видно Центральный парк.
На улице внизу полицейская машина свернула за угол, мигая синими и красными огнями. Очевидно, сегодня от полиции Нью-Йорка было никуда не деться. Или мысли о Лэндоне.
Почему? Зачем он пришел сюда? И когда я спросила, почему он мне не сказал?
Думаю, я пока оставлю это при себе.
Что, черт возьми, это был за ответ?