Сейчас всё по-другому.
— Я буду считать до трёх, — предупреждаю я. Халат сползает по её телу, обнажая. — Я буду лишать тебя воздуха понемногу, пока ты не скажешь мне то, что хочу узнать.
Я не даю ей времени на ответ.
Крепко сжимаю шею и начинаю считать.
— Один.
Глория выгибает спину, пытаясь спихнуть меня.
— Два.
Её глаза стекленеют, лицо краснеет.
Она царапается.
— Три.
Я ослабляю хватку, но лишь на мгновение. Она тут же надувает грудь, вбирая в себя как можно больше воздуха. При виде её вздымающейся груди и следов, которые оставил на её коже, я чувствую, как твердеет член. Игнорирую прилив возбуждения и возвращаю руки на место.
— Один.
На этот раз Глория меняет тактику. Она не пытается вырваться или сопротивляться. Инстинкт выживания делает её разумной. Решительной. Но не покорной. Как только понимаю, что она восстановила контроль, я отпускаю её из своей хватки.
Её губы шевелятся, но из них не издаётся ни звука.
Она облизывает губы, сглатывает.
Дышит, благодарная за то, что может это делать.
Но продолжает молчать.
Я ложусь рядом с ней.
Одурманивая, ласкаю ей голову.
— Расскажи мне, что ты знаешь.
Глория проводит пальцами по горлу. Она дрожит.
Ей страшно, но не оттого, что я с ней сделал.
Запах её возбуждения сильнее, чем когда-либо. Связь между нами тонкая и тёмная. Глория боится боли, но жаждет острых ощущений, которые её сопровождают. Нет способа определить, когда Глория искренна, а когда лжёт, кроме как довести до края, заставив опустить все защитные механизмы.
— Я… я не могу, — заикается она.
— Что ты не можешь сделать?
Глория поворачивается ко мне. Прикусывает губу.
— Я не могу дать Ною то, что он хочет.
— И чего же он хочет?
Её грудь вздымается, когда она вдыхает как можно больше воздуха.
— Ему нужно могущество Иноуэ. — Она подносит руку к горлу, возможно, боясь, что попытаюсь задушить снова. — Он хочет подчинить вас, как и все остальные семьи.
Я смеюсь, забавляясь абсурдностью этой идеи.
— И как он собирается это сделать?
Глория стискивает зубы. На её лице появляется странное выражение. Внезапно я понимаю, что краснота в её глазах — не только от нехватки воздуха, но и от стыда.
— С секретами. — Она делает глубокий вдох. Выдох. — Вот что хочет от меня Ной: ключ, чтобы шантажировать тебя, как когда-то я передала ему ключ, чтобы шантажировать твоего дядю.
ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
— Хочешь, я станцую для тебя?
Голос полуголой женщины, которая присоединилась ко мне у стойки, сладок, как песня. Хотел бы я, чтобы и её аромат был таким же хорошим, но вместо этого от неё пахнет сексом и потом. Я не удивлён: после выступления на платформе Key Club она уже уводила двух мужчин в приватные комнаты. А теперь обратила свой взор на меня.
Я со скучающим видом прикуриваю сигарету.
— Ты уже танцуешь, сладенькая. Ты танцуешь для меня.
— О нет! — Её тело дрожит, сотрясаясь от хихиканья. Она опирается локтями на стойку и наклоняется вперёд, демонстрируя свою пышную грудь. — Я не собиралась предлагать тебе тот же танец, что и здесь, но что-то более… интимное.
Желая подчеркнуть концепцию, она дотрагивается до моей руки и впивается в предплечье ногтями. Неудачный ход. Синдзо выходит из тени и устремляется вперёд. Он хватает её за запястье и оттаскивает. Краем глаза вижу, как юноша, который всегда следует за ним, опускает руки ей на плечи, чтобы она не двигалась.