- Она была похожа на тебя? – мальчик озадачил меня. Я удивленно подняла брови. В моих мыслях Гаяна была прекрасной, нежной и хрупкой. Была ли я как она?
- Не знаю, Гювон, вряд ли. Думаю, она была намного красивее.
- Разве может кто-то быть красивее тебя? – Гювон искренне удивился. Я бросила взгляд на Сонхуна, который оказывается, пристально смотрел на меня. Смущенно кашлянула и хрипло засмеялась.
- Боже, Гювон, - я потрепала мальчика по макушке. – Какой ты еще маленький! Ты так мало чего видел в своей жизни. Конечно, есть девушки намного красивее меня. Все, - я перевела разговор в прежнее русло, - возвращаясь к рассказу о Гаяне. Девушка чудилась Ярославу, пробегающей в роще, манящей своим белым, льняным, развивающим платьем с красным расшитым поясом и слышалась в тиши звонким переливистым смехом. Белокурая красавица покорила сердце воеводы и этим разрушила свою жизнь.
Ярослав хотел простой жизни обычных людей. Как вы уже наверно догадались, сделав неправильный выбор, он потерял все, что имело для него смысл. Гаяна с ребенком под сердцем была убита налетчиками, когда спустя время, не зная своего места, проклятые разбойники снова решили пополнить свою казну. Тогда уже, Ярослав понял, что старцы были правы – как бы он не был силен, его бездействие дало свои плоды – он не смог уберечь возлюбленную и своего неродившегося ребенка от смерти. Дальше, конечно, им руководила месть. Он возглавил свое войско, организовал множество походов на города налетчиков. Сам, он, ведомый злостью и отчаянием, не прославился душкой – города купались в крови, те кому удалось спастись – бежали без оглядки, бросая все и даже больше. Закончилось все тем, что Ярослав вовсе завоевал все эти земли, присоединил их к землям его народа, сжег деревни и города, и основал страну, которая теперь зовется Арсанией. Долгое время еще границы Древней Арсании были закрыты. Страна продавала двум ближайшим соседям мех соболей, олово, различные предметы украшений. Не впускали никаких представителей других государств и с заблудшими бедолагами разговор был короткий, - я провела большим пальцем по линии шеи, кивая головой для достоверности. – Да, голову с плеч. С тех пор прошло много сотен лет – Арсания стала современным, развитым государством, которое открыто для путешественников и купцов из других стран. Имеет широкие политические связи, торгует множеством всего, а то я только про искусство сказала. И ископаемые, и продукты, и ткани, предметы мебели. Ну, в общем, вот так. Со всеми в дружественных отношениях, ну или более-менее в дружественных.
В общем, я не знаю, как далеко Арсания отсюда, но не думаю, что это малоизвестное государство. Возможно, кто-то, кто занимается внешней политикой, или путешественники, или послы – кто-то, да точно слышал о ней. Если вы не переделали ее название на свой лад, конечно…
Я посмотрела, наконец, на Сонхуна. Он что-то записывал все время. Всю легенду об Ярославе и Гаяне он слушал не сводя с меня глаз. От Гювона я ожидала чего-то такого, чего хотеть от ребенка. Но Сонхун – он сказок не слышал в детстве, что ли? Конечно, я сама с удовольствием задержала свое внимание на легенде – любила ее с детства. Знала много песен, особенно любила печальные и грустные, которые будто пела Гаяна от своего лица возлюбленному, зная, что вскоре расстанутся навсегда. Почему-то всегда очень живо представляла эту историю и искренне сочувствовала их разрушенному счастью. Вообще, мама сама рассказывала мне эту историю, но скорее, с назидательной целью – я должна была быть защитой и опорой своему народу, будучи в тылу, в другом государстве, помогая своему будущему супругу действовать не то, чтобы в интересах, но как минимум, не во вред своей родной стране. Я прекрасно понимала, что это еще и предостережение, чтоб я не влюблялась и не рассчитывала на то, что смогу жить так, как захочу. Что у меня – миссия по гарантии мира между Арсанией и Славией в ближайшем будущем и желательно на несколько поколений. И никакого прекрасного счастья в шалаше у меня быть не может, если из-за моего бездействия или же, наоборот, определенных действий, разразится война или каким-то другим образом мой народ будет страдать. Возможно, я в глубине души хотела побыть Гаяной и хоть совсем немного пожить своей, маленькой, но счастливой жизнью? Хотя бы в легендах и песнях.
- Есения, - кажется, я задумалась, Сонхун внимательно смотрел на меня. – Расскажи, как долго ты плыла на корабле и, может помнишь, через какие страны? Какие-нибудь особенные приметы?
Я растерялась. Плыла я в трюме. В маленьком, вонючем, темном и отвратительном трюме, поделенном на несколько клеток для содержания рабов. Отсутствие свежего воздуха, запах блевотины и испражнений кружил голову и помогал отключаться. Грязные, волосатые руки тюремщиков-бандитов хватали через решетки за волосы, лицо или руки. Я отодвигалась и забивалась в угол, но клетка была совсем маленькая и расстояние не сильно позволяло спрятаться. Они не осмеливались трогать нас – скорее всего, это могло повлиять на цену, которую они собирались выручить за белокожих девушек. Но это не мешало этим мразям каждый раз, проходя мимо, мерзко глазеть, говорить пошлые гадости и обязательно дотронуться хоть до кончиков волос. Мир снова стал темным, запахи и звуки исчезли, а лавка подо мной зашаталась, будто корабль по волнам. Воздух, казалось, заканчивался и мне никак не удавалось сделать нормальный вдох. Паника затягивала меня в прошлое - будто я снова оказалась там и вся эта история с Сонхуном и Аджосси просто сон или бред от лихорадки. Лишь знакомый, встревоженный голос на задворках сознания звал меня упорно и настойчиво. Я хваталась за эти бархатные нотки и пыталась выползти из липкого ощущения ужаса.
Огромные, круглые, перепуганные глаза Сонхуна были так близко, что мне стало не по себе.
- Эй, что ты делаешь?