Кто она? Кто эта женщина? Называющая себя его матерью?
Он рос слишком быстро для человеческого ребенка. За пять лет, он вымахал в почти взрослого здорового не обиженного здоровьем и силой мужчину. На вид лет почти уже тридцати. Но был внутри, как, ни странно мальчишкой, лет не старше пятнадцати. Прошли годы, а его разум и внутренний возраст был еще как у мальчишки. Но выглядел Ганик уже как взрослый мужчина. И внезапно остановился на этой отметке. Не взрослея и не молодея. Странно это было как-то. Опередив в росте и физическом развитии своих сводных теперь уже двадцатилетних сестер близняшек, которые были старше его тогда, лет пятнадцати, когда он появился неизвестно откуда у них дома. Совсем, практически еще грудным малышом, и вырос за эти пять лет во взрослого почти мужчину. Пугая самих сестер и приемных обоих родителей. И вот они сейчас его сестренки еще лет двадцати молодые совсем, кучерявые с русыми и черными волосами девчонки, с синими и карими игривыми глазами. А он, уже почти взрослый мужчина. И это за какие-то пять лет.
Старый рыбак его приемный отец Митрий Пул, до того как погиб, пряча его с его приемной матерью Сильвией от соседей. Всем потом говорил, что он от умершей сестры его жены. Но те, все равно видели, как Ганик рос. Ото дня ко дню, физически выправляясь в красивого молодого сильного физически и довольно крепкого и здорового мужчину.
Даже местные молодые деревенские по берегу Тибра крестьянки. Двадцатилетние пылающие любовными страстями и фантазиями девицы. Стали приставать к Ганику со своей любовью. Хотя он не понимал еще, что это такое. Он был внутренне по разуму еще лет пятнадцати. Совсем мальчишка. И не понимал, всего, чего хотят эти резвые на выдане и необузданные в плотских желаниях по отношению к нему крестьянки. И мама его приемная всегда отгоняла их от него. Она заботилась о нем, понимая все. И то, что он был странный в развитии и необычный ребенок.
Она Сильвия, понимала, что Ганик появился не просто так в ее крестьянской женской судьбе и жизни. И он не был даже совсем человеком. И когда-нибудь все изменится, и измениться в корне его судьба. Но до этого момента, она берегла его, как и своих дочерей. Он был ее хоть и приемным, но единственным теперь сыном. Сыном одинокой вдовы крестьянки. И у Ганика зародилась мечта, которая сама по себе пришла как к нему, пока он сидел на берегу Тибра и рыбачил.
Он мечтал стать известным и знаменитым. Известным, на весь Рим. Любой ценой или если придется, даже кровью.
Но он тепереь хотел только одного и только этого. Вытянуть свою эту приемную семью из того места, где они были. Из мира бедности. Помочь сестрам и матери. И помочь, хоть как-то улучшить их крестьянскую жизнь.
С того самого момента он только и рвался в сам Рим. Он знал, он чувствовал, что там его ждет яркая судьба. Неизвестно еще какая, но очень яркая и интересная. Что-то тянуло его туда. Туда, где он еще не был ни разу, но очень хотел.
***
На каменной дороге из крупных больших булыжников появились всадники. Целая группа всадников в блестящих военных доспехах. Сверкающих на ярком солнце и на их красных военных одеждах. Коротких красных туниках, которые носили исключительно только высшие воины Рима. Украшенных красивой золоченой оборкой по нижнему краю и коротким рукавам. С широкими с золотоми бляшками поясами белтеусами, перекрещенными и связанными на бедрах солдат римской гвардии. И мечами гладиями и кинжалами на них. В солдатских сандалиях, похожих на сапоги, закрывающие почти целиком голени ног калигах. В блестящих медных шлемах с гребнями птеругами с оформлением из страусинных разноцветных наверху перьев. В красных широких застегнутых на правом плече медной пряжкой фибулой отороченных золоченой оборкой по нижнему краю, как и их одежда, длинных воинских плащах лацернах.