***
Вароний раскручивал сеть над головой и сближался с Гаником. Он готовился к атаке, но Ганик пока бездействовал, и примерялся к ногам Варония. Он считал его глазами шаги в калигах по горячему песку арены.
Ганик скрутил свою тяжелую с грузилами сеть и не спускал своих глаз с противника. Он не собирался ее крутить над головой, как это делал его враждебный оппонент Ритарий. И в тот момент, как только в него полетела раскрытой во всю ширь, гремя грузилами большая плетеная сеть. Ганик ловко уклонился от нее понизу. И подпрыгнув близко к противнику гладиатору, забросил на его ноги свою скрученную в длинную косу сеть. Та, захлестнула противника Ритария ноги, обмоталась вокруг обеих ног бактрийца Ритария Варония, запутываясь вокруг его них, и перепутываясь грузилами, больно ударяя противника Ганика по ногам. И Ганик рванул сеть, на себя отпрыгнув назад, выставив свой трезубец вперед на противника.
Ритарий противник упал. Он не ожидал, видимо такого выпада. Он даже понять ничего не успел, потеряв, пролетевшую над пригнувшемся Гаником свою сеть и выронив свой на деревянном длинном древке на раскаленный на солнце песок острый трезубец. Трезубец с острым на конце древка пикой наконечником. Что говорило о том, что Ритарий Вароний был еще и Гоплитом. И действовал обеими положениями своего смертоносного орудия, что было гораздо опаснее. И Ганик это сразу понял, и смог нанести свой ловчий прием. Сбив соперника Ритария с ног. И таким образом уже практически выиграл одним таким выпадом последний и финальный бой. Он под ликующий рев теперь с трибун плебса и всех в диком кровожадном азарте Римской публики, подскочившей, мгновенно со своих мест и подлетевшей к краю верхнего барьера, давя друг друга от того кровожадного азарта. Они, чуть не вываливаясь за это ограждение. Кричали Ганику, славя уже его победу, и кричали, чтобы он убил свою жертву на их потеху. Но Ганик, схватив противника за свою обмотанную вокруг его ног сеть, потащил его за собой волоком по песку к стоящему одному из торчащих вверх как мужской фаллос каменному арены столбу. Не давая ему подняться на ноги и попытаться распутаться.
Ритарий Вароний проиграл. Он потерял свое оружие и только и пытался освободиться от сети Ганика. Вытаращив перепуганные свои глаза раба гладиатора этот перепуганный и отчаянно сопротивляющийся здоровый, как и Ганик фракиец, цеплялся руками за песок, но все бесполезно и бессмысленно. Лишь, подымая песчаную пыль, он тащился, скользя по желтому песку арены. И вскоре ухватившись обеими руками за каменный торчащий вверх фаллос столб, остановился, прижавшись голой мощной фракийца грудью к нему. И в это время Ганик подскочил к противнику и к его шее приставил свой на металлическом древке трезубец. Трезубец, изготовленный, именно для него по просьбе его учителя Ардада, заказанный самому ланисте Харонию и купленный на заказ в Римских кузнях и оружейках за солидные деньги. И вот решающий теперь участь другого Ритария на желтом песке кровавой арены. Под крик обезумевшей и взорвавшейся внезапно бешенной от дикого кровавого возбуждения Римской зрительской толпы.
Этот крик стоял невероятным громом над Римским амфитеатром, оглушая все вокруг. Победа была предрешена. Короткая битва и молниеносная победа. Мгновенная молниеносная и бескровная победа над равноценным по мощи и силе противником. Такого еще не было. Ганик смотрел на ревущие людские трибуны. Он смотрел на ликующую толпу, прыгающую на своих местах и, толкаясь кричащую ему добить своего поверженного противника. Но Ганик не мог. Это было не для него. Бой был и так выигран. Им Гаником, но зачем такая вот смерть. Позорная для гладиатора Ритария смерть. Хоть он и был готов также убить его Ганика, но теперь Ганику его было просто жалко. Просто как человека. И он не знал теперь, что делать? Он держал у шеи противника свой острый заточенный трезубец и ждал команды от самого теперь императора Тиберия. И не знал, как теперь поступит, даже если Тиберий ему прикажет убить соперника. Ганик смотрел на зрительное ложе весталок. Они первыми решали участь осужденного на смерть, и после них решался приговор. На них смотрел теперь и император Рима Тиберий и все ложе сенаторов и их жен и сестер, сидящих по обе стороны от трона императора Рима. Он смотрел и на ту, что стояла у самого верхнего каменного оградительного барьера сенаторского ложа.