Поворчав, я беру не залитую глазурью булочку с корицей и набиваю рот одним укусом. Если я говорю, то не выходит ничего хорошего. С таким же успехом лучше заняться завтраком.
— Уверена, что не хочешь? — спрашивает Паркер у Руни.
Она качает головой.
— Нет, спасибо. Я не очень голодна.
— Она не ест глютен, — говорю я с набитым ртом. — Просто она слишком вежливая и не хочет, чтобы вы чувствовали себя неловко, раз она не может это есть.
Руни бросает на меня встревоженный взгляд широко распахнутых глаз.
— К счастью, ты можешь это есть. Извини, мне надо было предупредить. У Скайлер целиакия, так что вся наша кухня не содержит глютена, как и эти булочки.
Руни переводит взгляд с меня на Паркера.
— О, — нерешительно отзывается она. — Правда?
Скай кивает, размахивая своими тощими ножками с большими коленями и жёлтыми резиновыми сапожками.
— Ага. У тебя тоже целиакия?
— Нет, — отвечает Руни, качая головой. — У меня непереносимость глютена. Мой живот чувствует себя лучше всего, когда я его не ем.
Скай кивает.
— Круто. Съешь булочку! Они вкусные.
— Нам потребовались месяцы, чтобы отточить рецепт, — сообщает ей Паркер.
— Те первые пробы были хреновыми, — Скайлер передёргивает.
— Эй, — Беннет бросает на неё взгляд.
— Вонючими, — поправляется Скай, слизывая глазурь с пальцев.
Улыбнувшись, Руни принимает булочку с корицей, затем откусывает. Её глаза закрываются. Голова запрокидывается, обнажая длинные линии шеи.
— О боже, — произносит она со вздохом. Затем стонет. Глубоким гортанным звуком.
И тогда недвижимость в районе паха моих джинсов становится не такой уж недвижимой.
Стратегически изменив позу, я опираюсь локтями на колени и опускаю голову, представляя тот раз, когда Вигго и Оливер положили лёд на мой пах, пока я спал, и я проснулся с практически отмороженным членом. Это творит чудеса.
— Норм, дядя Акс? — спрашивает Скайлер.
— Ага. Просто супер.
Руни снова стонет и засовывает испачканный глазурью палец глубоко в рот, облизывая его начисто. Я заталкиваю в рот остатки коричной булки и решаю, что если подавлюсь, это будет лучшим выходом из данной адской ситуации.
— Что ж, — говорит Беннет, принимая от Паркера блюдо с булочками и накрывая его крышкой. — Мы пришли помочь, но похоже, в помощи уже нет необходимости.
Руни переводит взгляд между нами.
— Что вы имеете в виду?
Я пытаюсь заговорить, но мой рот настолько набит булкой, что слова невозможно разобрать.
Паркер хмуро смотрит на неё, и я уже знаю, что будет дальше, но с набитым ртом я не в силах это остановить.
— Этого парня надо загнать под венец, естественно, — говорит он.
Я давлюсь коричной булкой, мои глаза слезятся. Скайлер хлопает меня по спине, но это не помогает. Все остальные меня игнорируют.
Руни подаётся вперёд.
— Погодите, что?
— Вчера Аксель позвонил нам слегка в панике, насчёт заключения брака ради его наследства, — говорит ей Беннет. — Я посчитал, что вы с ним договорились. Но… это не так?
— Наследство? — Руни склоняет голову набок. — Паника? Что?
Это самый большой кусок еды на свете. Я отчаянно пытаюсь прожевать и проглотить, но продолжаю давиться. Да будь проклята вся безглютеновая выпечка. Эта булочка с корицей в два раза плотнее обычного. Она ощущается в горле как опилки вперемешку с клеем.
— Ты знаешь о ситуации в шалаше? — спрашивает Паркер.