Глава 2
В шахтах опять произошел несчастный случай- Шарлотта Прескотт, сидя у окна своего крохотного дома, увидела, как мужчины с черными от угля лицами и одеждой, несут на руках старика, что стонал от боли. Правая рука его была вся в крови. Девушка спешно вскочила, велев быть умницами пятилетней сестре, Мегги и Фредди, десятилетнему мальчишке, которого три года назад она нашла под навесом у платной конюшни, избитого и голодного- родители его умерли, а дядя, что жил в соседней деревне, считал лишним ртом и срывал злость на мальчике. Когда сердобольный священник вызвался поехать в ту деревню, чтобы поговорить с родными мальчика, то дядя захлопнул дверь перед его носом, рявкнув, что слышать не хочет ничего об этом щенке. Шарлотта же, выходив мальчишку, так и оставила его у себя, любя не меньше, чем сестру.
Ну а теперь нужно помочь бедняге-шахтеру- даже доктора в деревне больше не было! Он переехал-с тех пор, как рабочим сократили жалованье, к нему обращались все реже и реже. Теперь его функции на себя взяла миссис Латимер, супруга священника. Но ее познания в медицине ограничивались касторкой и бинтами, которые она пыталась применить при любом удобном случае.
Девушка, держа в руках нехитрый скарб- корзинку с травами, мазью и снадобьями, а также старую простынь- на перевязки, вбежала в дом священника. Дверь была открыта, в холле стояли, переминаясь с ноги на ногу, чумазые мужчины- они не решались пройти дальше, боясь испачкать ковры и мебель. Из гостиной вышла пухленькая живая миссис Латтимер:
-О, милая, как хорошо, что вы пришли!- всплеснув руками, она ухватила Шарлотту за руку, увлекая ее за собой в гостиную- Ступайте на кухню, господа. Пегги накормит вас.
Жена священника всё ещё хранила манеры, присущие великосветской леди- она происходила из семьи обедневших дворян. Мужчины, затараторив , попрощались, и вышли из дома к пристоенной небольшой летней кухне, где их уже поджидала старая Пегги- женщина была очень дальней родственницей Преподобного Латтимера( иногда он и вовсе сомневался, была ли), и жила в их доме из милости- однажды, после службы, она осталась в церкви. Святой отец подошёл к ней, разговорившись. Оказалось, что ей некуда идти- ее дом по закону после смерти мужа отходил дальнему родственнику, мужчине. А того небольшого дохода, что оставил ей покойный, еле хватало на жизнь, не говоря уже о простой аренде дома.
Старый Пит чертыхнулся, когда Шарлотта вправляла ему руку. Миссис Латтимер сурово взглянула на него, но ничего не сказала. Наконец, рука была в гипсе и шиной, Шарлотта удовлетворенно наблюдала за плодами своего труда. Пит, крякнув, неловко сполз с дивана, поправив старенькое покрывало, которым накрыли диван чтобы он не испачкал обивку:
-Благодарствую, леди- это проклятое слово, даже прозвище, приклеилось к ней с тех пор, как все узнали, что ее отцом был какой-то баронет. Но он так и не женился на ее матери, и та, побыв некоторое время его содержанкой, была вынуждена вернуться в родную деревню, с 7-летней дочерью на руках. Правда, потом отец оплатил школу-пансион для Шарлотты, где ее научили читать, писать, музицировать и ещё многому, что нужно настоящей леди. Вот только как музицирование поможет сажать картошку? Или как поэмы Байрона улучшат надои? Шарлотта горько усмехнулась- знал бы отец, как живут сейчас его дочери. Но он умер, умер три года назад, его тонкая аристократическая натура не вынесла ужасов долговой тюрьмы, куда его поместили после конфискации всего имущества и лишения титулов.
-Ну, что, милая- пойдёмте пить чай- голос Оливии Латтимер вырвал ее из тяжёлых раздумий.
-О, нет, миссис Латимер, благодарю. Мне нужно идти домой, дети ждут.
По дороге к дому она встретила соседку, Селию Кремсби с ребятишками. Один из них, девятилетний Оливер, был весь черным от ....О,Господи!
-Селия, неужели Оливер работает в шахте?!- догадка, пронзившая мозг Шарлотты, не была очень уж необычной- некоторые семьи были вынуждены отправлять своих детей работать в шахту. Кто- потеряв кормильца, а кто- не в силах прокормить всех детей. Да что там говорить- иногда в шахте работали и беременные, одна из таких женщин, Дансби Морроу, даже потеряла ребенка на седьмом месяце, едва не погибнув сама - угольная пыль, оседавшая в лёгких, довела ее до выкидыша.