— Опасаюсь, — согласился он. — Но не могу же я ее не пустить? — задал он встречный вопрос.
— Динэл, у меня что-то не так с лицом? — все же спросила я, понимая, что мужчина слишком уж долго разглядывает меня в упор.
— Да. У тебя правда такое лицо, словно бы ты села на иголки. Расслабься, ты же не на работе, — фыркнул он и, встав, направился в сторону кухню.
Я недовольно цыкнула. Вопрос был задан, чтобы вежливо намекнуть на то, что мне не нравится, что он смотрит на меня так пристально, а не для того, чтобы получить его экспертное мнение относительно моего лица.
Перевернув исписанную страницу в блокноте, я решила сделать несколько снимков пельменной изнутри. На самом деле, хоть моя должность в издательстве и значилась: редактор, выполняла я самые различные обязанности: брала интервью, обрабатывала полученную информацию, делала фотографии, выступала на конференциях и писала автобиографии. Стоит намекнуть начальнику, что нам пора бы повысить зарплату за весь тот набор обязанностей, которые мы выполняем.
Пока я думала о повышении своей заработной платы и карьерном росте, делая фотографии, Динэл вернулся с белоснежной чашкой какого-то напитка.
— Это эспрессо. Выпей.
— Да, благодарю, — я сделала глоток. — Вкусно.
— Не сомневаюсь, — фыркнул он. — Пельмени почти готовы, задай еще несколько вопросов и перейдем к еде.
— Ты занимаешься чем-нибудь в свободное время?
— Разве это относится к выпуску?
— Почему бы и нет? Я набираю материал для журнала и уже вместе со своим коллегой решу, какую информацию взять, а какую нет.
— Олевер очень приятный молодой человек, которому ты не безразлична, — сказал Динэл так, словно это вырвалось у него случайно, но я была невозмутима.
— Разумеется, что я не могу быть ему безразлична — мы работаем вместе.
— Совместная работа сближает?
— А разве нет? Совместная работа равна прибыли и если мы будем плохо ладить, то не сможем хорошо работать, а вследствие не получим достаточное количество прибыли. Сплоченность коллектива — вот, что главное, — воодушевленно сказала я, уже представляя как завтра в пять утра буду лепить снеговика у входа в издательство. Не знаю, радовала ли меня эта мысль или вынуждала расстраиваться. — Так чем ты любишь заниматься в свободное время? — повторила я свой вопрос.
— Я очень люблю есть. Это, к слову, еще одна причина, почему я открыл пельменную: я очень люблю их есть. Если я не готовлю их, то велика вероятность, что я ем их.
— Звучит аппетитно, — признала я. — Но вы же не можете есть абсолютно все свое свободное время.
— Верно, половину своего времени я провожу на кухне, готовя, четверть, когда ем, и последняя четверть — в своей комнате или баре. Я преданный болельщик орочьего конного хоккея на траве.
— Что? — переспросила я, думая, что ослышалась. — За что ты болеешь?
— Я фанат орочьего конного хоккея на траве. Прекрасный спорт — там нет правил и можно бить соперников клюшкой. Хыгхастек — прекрасный игрок, — начал яростно уверять меня мужчина.
— Действительно впечатляет. Никогда не услышала, — я удрученно покачала головой, как-то по-новому взглянув на Динэла. В моем окружении еще не было людей, которые бы так интересовались спортом. Спрашивать про то, как в хоккей можно играть на траве не стала, решив самостоятельно изучить эту информацию, дабы не пасть в глазах мужчины как профессионал.