Парень на мгновение запнулся, подбирая слово. Но я заметила эту паузу, она убедила меня, что от этого любителя колючих кустов нужно срочно избавляться.
На крыше послышался хруст, как если бы крошилась черепица, а потом рыжевато-коричневые куски посыпались на брусчатку перед лавкой.
— Эта тварь наверху сейчас всю крышу раскурочит!
— Боевая виверна, принадлежащая дознавателю, — глухо уронил белобрысый. — У меня проблемы с законом. Поймают, скажу, что ты моя сообщница.
Сообщница преступного мага?! Это его упекут в магически укрепленный форт в горах, а меня, простую девчонку, отправят на рудники. Да что же этот хмырь такого натворил, что по его следу направили виверну?!
— Я не смогу сплести достаточно прочный полог невидимости, но сумею передать тебе силу для его создания. Ротик прикрой, а то челюсть выпадет. — Зеленые глаза весело сверкнули, а потом затуманились, словно от боли.
Лицо парня исказила гримаса, он откинулся на спинку дивана и застонал. Интуиция не обманула, ему действительно было паршиво.
Резкий звериный вопль за окном заставил меня вздрогнуть. До этого мгновения я слышала крик виверны лишь однажды, но с легкостью его узнала. Наверное, тогда-то и пришло понимание, что все это не шутки.
А я, дура, ещё радовалась спасению. Все маги лгут, и этот лживый, как трехглавый змей лаару!
— Помоги мне, Худышка. Я же помог.
О да, с этим не поспоришь.
— Я не маг.
— Плевать. — Он сжал мои пальцы чуть сильнее, и я ощутила непривычное покалывание ладони. — Надо же. Так просто… — задумчиво обронил он, а потом, словно спохватившись, произнес: — Просто закрой глаза, расслабься и представь, как заворачиваешься в уютное теплое одеяло. Мягкое и пушистое, как радужная сахарная вата…
— Никогда не ела эту вату. Лакомство для богачей.
Парень отчетливо скрипнул зубами.
— Тогда представь то, что тебе близко. Пусть оно окутает тебя. Темно. Мягко. Безопасно.
Да, это я могла.
В детстве у меня было бархатное покрывало, самое обычное, но мне нравилось считать его волшебным. В грозу, когда небо грохотало, а уличный фонарь так раскачивался на цепи, что, казалось, вот-вот упадет на мостовую и разобьется вдребезги, я заворачивалась в бархат и представляла, что нахожусь в другом месте. В абсолютной темноте, где нет места страхам и тревогам, на сонной тропе, убегающей туда, где меня ждали только покой и безопасность.
Тепло, исходящее от пальцев мага, затопило меня всю, я чувствовала себя сосудом, который наполнили до краев, и это было очень странное и желанное ощущение, ведь именно оно удерживало меня на той темной тропе, помогло снова прикоснуться к мягкому бархату, позволило ему укутать меня с ног до головы.
Где-то вдалеке раздался тревожный звон дверного колокольчика, но тепло уже заполнило мою голову, лицо горело, но сейчас то, что я испытывала, нельзя было назвать приятным ощущением. Тропа под ногами рассыпалась зыбучим песком, и меня засасывало в пустоту, в абсолютную тьму.
Глава 3
Я очнулась от того, что дико хотелось пить, язык прилип к небу, а глаза пекло, словно в них насыпали песка. С трудом разлепив веки, сначала решила, что ослепла, и только потом поняла, что лежу на своей кровати, уткнувшись носом в стену.
Но как?..
Лавка! Я забыла запереть дверь!
Я приподнялась на локте и застыла, заметив очертания чьей-то фигуры. Рядом на одеяле кто-то лежал и, судя по тихому сопению, спал. Осторожно, стараясь не делать лишних движений, я схватила подушку и замерла.
Вот зараза! И почему в моей спальне настолько плотные шторы? Мне всегда нравилась темнота, она меня успокаивала, но сейчас во мне не было ничего от рассудительной Айрин Лаори. Сердце глухо стучало о ребра, руки дрожали, тело ломило от слабости, казалось, я удерживала на весу не легкую подушку, а корзину яблок.
— Либо уже начинай душить, либо ложись и спи. До рассвета мы все равно оба овощи.
Знакомый голос белобрысого придурка заставил меня ощутить иную гамму эмоций. На смену растерянности пришла злость.
— Ка-к-кие овощи? — прошипела я.