― Я не собирался обижать старушку. Она задолжала мне услугу.
― И поэтому она продала меня? ― Лучия выглядит расстроенной. Синьора Занотти была скупщицей ее родителей, и последние десять лет она помогала ей выбирать картины для кражи. Она знала Альвизу всю свою жизнь, практически считая ее своей семьей.
И снова ее семья предала ее.
Выражение лица Лучии ― опечаленное, грустное ― навевает воспоминания о той ночи, когда мы встретились.
Чувство вины сжимает мою грудь.
― Она заставила меня пообещать, что я не причиню тебе вреда.
― А вы выполняете свои обещания? — Она смотрит на меня, выражение ее лица настороженное. ― Неважно. Я не хочу знать ответ. Куда вы меня везете?
― На остров Giudecca.
― Почему? Там легче избавиться от тела?
Мои губы подрагивают. Giudecca, остров к югу от Венеции, имеет сомнительное прошлое, но сейчас там находится самая интересная площадка современного искусства Италии. Это также одно из немногих мест в Венеции, где местных жителей больше, чем туристов.
― Я там живу.
― Вы везете меня к себе домой? ― Выражение ее лица становится растерянным. ― Зачем?
Хотел бы я знать. Я должен был послать Данте или Лео предупредить ее, чтобы она не воровала в моем городе. Но я этого не сделал. Вместо этого последние две недели я тратил свое свободное время на то, чтобы узнать о Лучии все, что только можно. Вопреки здравому смыслу я устроил для нее ловушку, заманив ее картиной, которая, как я знал, покажется ей неотразимой.
Все это не имеет никакого смысла.
А теперь я везу ее к себе домой.
Данте ждет на моем частном причале. Без сомнения, мой заместитель не одобряет моей одержимости Лучией. Русские могут представлять угрозу, и Данте, вероятно, считает, что сейчас я должен укрепить свою власть и готовиться к войне.
Я подтягиваю лодку к причалу и бросаю за борт веревку. Данте привязывает ее. В тот самый момент, когда он замечает, что на Лучии мое пальто, на его лице появляется ухмылка. Выходя, я бросаю на него свой самый свирепый взгляд.
― Проследи, чтобы нам не мешали.
Я поворачиваюсь и протягиваю руку Лучии. Она игнорирует ее и вылезает сама, а ухмылка Данте расширяется.
― Конечно, Дон.
Как только мы доходим до моей гостиной, Лучия поворачивается ко мне.
― Ты подбросил Тициана в квартиру Даниэля Росси, ― обвиняет она. ― Ты позаботился о том, чтобы меня взяли на работу в клининговую компанию. Зачем ты подставил меня?
― Я хотел познакомиться с новым похитителем произведений искусства в Венеции. — Я открываю бутылку «Бароло»[10]. ― Хочешь выпить?
Она игнорирует предложенный бокал, ее рот кривится в язвительной гримасе.
― Мне показалось, что это слишком просто. ― Ее осеняет другая мысль. ― Зачем ты хотел встретиться со мной? Чтобы предупредить меня держаться подальше от картины? В этом не было необходимости ― вряд ли я нашла бы ее без помощи синьоры Занотти.
Она в моем доме, думает, что ей угрожает опасность, и продолжает выведывать информацию. Эта женщина великолепна. Часть меня переживает за нее, а другая часть хочет встать на колени и сделать предложение руки и сердца.
Откуда взялась эта мысль?
― Хватит вопросов, ― жестко говорю я. ― Сначала о главном. Моя картина у тебя. Я хочу ее вернуть.
― Она не твоя, ― огрызается она. ― Она принадлежит Palazzo Ducale. Кто украл ее для тебя?
Еще один вопрос. Есть тонкая грань между бесстрашием и безрассудством, и Лучия, похоже, намерена переступить ее.
Я делаю глоток насыщенного красного.