― Синьор Моретти, добро пожаловать на борт.
Антонио обнимает меня за талию.
― Спасибо, Джессика. Это моя жена, Лучия.
Жена. Кажется, меня впервые представили, как его жену, и это вызывает во мне дрожь удовольствия.
― Очень приятно познакомиться с вами, синьора Моретти, ― говорит Джессика. ― Могу я взять вашу сумку и принести вам что-нибудь выпить?
Антонио целует меня в висок.
― Моя жена любит просекко, ― говорит он Джессике. ― Лучия, позволь мне поздороваться с Мэтью, и я скоро вернусь.
― Хорошо.
Джессика исчезает, чтобы пристроить мою сумочку. Я стою в проходе и любуюсь сдержанной, неброской роскошью самолета. Кажется, я впервые осознаю, насколько богат человек, за которого я вышла замуж.
Не поймите меня неправильно, дом Антонио в Giudecca прекрасен. Но это не значит, что у него там целая армия слуг, которые выполняют его приказы. Ему помогает только Агнес, и она не живет в доме, а просто приходит на пару часов каждый день, чтобы приготовить еду и сделать легкую уборку.
Но этот самолет? Это роскошь и богатство, на порядок превосходящие все, с чем я сталкивалась.
Антонио возвращается из кабины.
― Ты выглядишь так, будто готова сбежать.
― Мы не заключили брачный контракт, ― бурчу я и машу рукой вокруг. ― Ты должен был заставить меня подписать его. Ты должен был защитить себя.
Он смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова.
― Лучия, почему я должен защищаться от тебя? Все, что у меня есть - твое. ― Он кладет руку мне на спину и направляет меня к сиденью. ― Нам нужно пристегнуться для взлета. Когда мы окажемся в воздухе, сзади есть кровать, если ты захочешь вздремнуть. Джессика может ее для тебя подготовить. ― Он подмигивает. ― Не похоже, что ты много спала прошлой ночью.
Нет, не спала, и виноват в этом Антонио. Я закатываю глаза.
― Можешь ли ты быть еще более самодовольным?
― Самодовольным? Я? Ты меня ранила, Лучия. ― Мы пристегиваемся к своим креслам, и Антонио наклоняется вперед, его глаза сверкают. ― У тебя когда-нибудь был секс в самолете?
Никогда. По мне пробегает дрожь предвкушения. У нас нет времени на сон, до Лондона всего несколько часов, но я могу придумать и другое применение кровати. В конце концов, у нас медовый месяц.
А еще есть работа.
― Мы должны спланировать ограбление, ― подавленно говорю я. ― К тому же, разве ты не насытился мной прошлой ночью?
― Насытился? Ты, конечно, шутишь, Лучия.
Меня осеняет случайная мысль.
― А как насчет тебя, был ли у тебя секс в самолете?
Он качает головой.
― Ты уже должна знать, что моя жизнь не так интересна, как о ней пишут таблоиды. ― Его глаза смотрят на меня, искушая. ― Это будет впервые для нас обоих.
Самолет взлетает. Как только пилот дает добро, Антонио похлопывает себя по коленям.
― Мне нравится, как эти штаны для йоги обтягивают твою задницу. Иди сюда.
Джессика сидит в алькове и не видит нас.
― У нас есть работа, ― протестую я, но даже мне слышно, что в моем голосе не хватает убежденности.
― Садись ко мне на колени, и мы сделаем это.
Он откинулся на спинку кресла, его бедра раздвинуты. Он выглядит мощным, доминирующим и невероятно привлекательным.
Он полностью выздоровел. Врачи разрешили ему вернуться к любой деятельности. Я же сомневаюсь, не желая вновь испытать муки той ночи, которую я провела в приемном покое больницы, не зная, будет ли Антонио жить или умрет.
Но наши отношения научило меня тому, что я не могу жить в страхе.
И я скучала по этому. Я скучала по нашим играм.
Я отстегиваю ремень безопасности и перебираюсь к нему.