Мое зрение проясняется, и обломки становятся видны.
Черт.
Эта ярость все еще присутствует, извергаясь из моих пор, но мне удается
сдерживать ее. Настолько, что это просто пар.
"Какого черта...", - говорит охранник, на его молодом лице написано полное
недоверием.
"Он в порядке", - отрывисто произносит медсестра. Это пожилая женщина с короткими светлыми волосами и большими очками в проволочной оправе, которые занимают половину ее лица.
Она подходит ко мне, как крокодил с широко раскрытой пастью,
ее рука тверда, когда она хватает мою руку и поднимает ее.
Крошечная дорожка крови течет по моей руке из того места, где была вырвана капельница.
из разрыва в коже длиной не более полудюйма.
"Это... это неприятная рана, сэр. Вам лучше присесть, чтобы я мог вас вылечить.
пока вы не упали и не умерли там, где стоите", - приказывает она, ее голос суров, когда
она указывает мне на перекошенную кровать.
Это всего лишь царапина, и мы оба это знаем, но я все равно сажусь. Я наблюдаю за ней, пока она берет бинт из шкафа и начинает вытирать кровь.
Несколько охранников допрашивают Джея и одну из медсестер, а две другие
выбегают из комнаты, красные и дрожащие. Я не могу почувствовать ни капли вины.
Не сейчас, когда в моей груди черная дыра, где когда-то поселилась Адди.
поселилась Адди.
"Хочешь поговорить об этом?" - тихо спрашивает она, вытирая кровь куском марли.
куском марли.
"Нет", - бормочу я.
"Ну", - говорит она, наклеивая маленький пластырь на мою руку. На нем
динозавры, и все, что я могу сделать, это уставиться. Если бы я не чувствовала себя такой пустой, я бы посмеялась над тем,как жалко это выглядит.
. "Ты можешь либо рассказать мне, либо полиции. И я знаю, что ты большой, крепкий мужчина - ты из кожи вон лезешь, чтобы доказать это, - и полицейские
вероятно, не пугают вас, но я бы предпочел, чтобы вы провели остаток времени в этой больнице, а не прикованным наручниками к кровати".
Я сделал паузу. "Я просто встану снова и выйду с ней".
Она смотрит на меня, а затем усмешка проскальзывает мимо ее розовых губ. "Это справедливо. У тебя разбито сердце?"
Я поднимаю бровь, и хотя ей приходится потрудиться, чтобы сглотнуть, она не сдается. И смягчаю свое лицо и вздыхаю. Сейчас я ценю ее откровенность.
"Можно и так сказать". Я фыркаю, перекатывая руку, чтобы посмотреть на пластырь снова. Это зеленые Ти-Рексы, рты открыты в реверансе. Представляю, как я выглядел не сильно отличалась от них две минуты назад.
"Ее похитили. Похитили".
Медсестра задыхается, тихо и мягко, но это похоже на крик, когда я так
пустота.