И всё же она сидела в своих роскошно обставленных покоях на табурете с бархатной подушкой перед зеркалом, инкрустированным драгоценными камнями, а Самира расчесывала ей волосы. От этой нелепости ей попеременно хотелось то смеяться, то рыдать.
У Самиры было спокойное выражение лица, но они знали друг друга слишком долго, чтобы Наиме не распознала скрытую боль.
— Ты знаешь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы гарантировать, что это будет не Джемиль, — тихо сказала Наиме, глядя на Самиру в зеркало.
Самира быстро кивнула, но ничего не сказала. Они обе знали, что у сегодняшнего разбирательства был только один исход. Её помолвка с сыном Великого Визиря стреножит Наиме так же верно, как толстого и бесполезного пони в поле, и погубит Самиру.
Баланс Колеса иногда поражал, как гадюка.
— Если ты хочешь, чтобы тебя уволили со службы… — Наиме позволила словам повиснуть между ними.
Как она могла просить Самиру остаться? Большей жестокости и быть не могло.
— Я люблю тебя больше всего на свете, — сказала Самира без всякого выражения. За исключением Джемиля. Самира больше не признавала этого вслух, но всё же Наиме услышала эти слова.
— Не забирай и это у меня.
Наиме почувствовала дрожь в руке Самиры, когда она работала кистью. Наиме потянулась к ней, но Самира покачала головой. Прикосновение могло открыть раны, которые она не хотела вскрывать. Наиме сцепила руки и попыталась думать о чём-нибудь другом.
Она всё ещё не видела Ихсана, хотя знала, что он будет на церемонии. Даже его присутствия было бы недостаточно, чтобы утешить её в этой катастрофе. Самира отложила кисть и подняла белое шёлковое энтари, расшитое золотыми пионами. Наиме встала, и Самира помогла ей надеть его, затем обошла вокруг неё и застегнула его. Оно оставалось открытым выше и ниже талии, открывая кремовый кафтан и сальвар3 под ним. Затем Самира обернула вокруг бёдер Наиме длинный бледно-розовый шарф, расшитый большим количеством золотых пионов, расположив его так, чтобы золотые кисточки на каждом конце свисали спереди.
— Какие украшения ты хочешь?
Самира поправила рукава энтари, чтобы кремовый кафтан был виден с большей выгодой. Наиме стояла на подиуме перед зеркалом в полный рост. Серебряная рама с виноградными лозами и цветами, украшенными сапфирами и изумрудами. Свадебный подарок её отца матери.
— Никакие. Сегодня я не увижу никого, кто был бы достоин их лицезреть.
Самира прищелкнула языком.
— Я выберу что-нибудь.
— Тогда мамины серьги с жемчужными каплями, — уступила Наиме, не дай бог, чтобы её увидели на публике без серёжек и ожерелья.
Бриллианты и каплевидный сапфир украшали её диадему. Жемчуг, дань Второму Дому, дополнит, если не уравновесит, камни Первого.
Самира повиновалась, достала серьги из ювелирного сундучка Наиме и аккуратно вставила их в уши. Затем она надела диадему на макушку Наиме, так что сапфир повис над центром лба. Она искусно уложила и заколола волосы Наиме цвета жжёной умбры, чтобы одновременно удержать диадему на месте и откинуть их с лица. Она разделила волосы на две скрученные косы, которые затем связала вместе и закрепила заколками. Напоследок она прикрепила сверху кисейную вуаль. Она покрывала волосы Наиме и спускалась по её спине.