Глава 8
Ками
Как только Макс останавливает Бугатти перед особняком, я открываю дверь и выхожу. Я слишком расстроена, чтобы поприветствовать охрану моего отца, когда захожу в дом.
Зная, что папа в это время ночи будет в своем кабинете, я направляюсь туда. Когда я захожу в комнату, голова папы отрывается от чтения документа.
— Камилла? Что случилось? — спрашивает он с беспокойством в голосе.
Я указываю на Макса, который останавливается рядом со мной.
— Он опозорил меня сегодня вечером и совершенно невозможен. Я понимаю, это для моей безопасности, но должны же быть границы. Всю прошлую неделю я ходила по тонкому льду.
Папа терпеливо смотрит на меня.
— Что случилось сегодня вечером?
— Я пошла в туалет, и он ворвался внутрь, как долбаный Терминатор.
Взгляд моего отца метнулся к Максу.
— Не потрудишься объяснить?
— Камилла зашла в туалет с Генри Дюраном. Я сказал ей, что должен обыскать комнату, прежде чем она войдет.
Я разочарованно вздыхаю.
— Папа, он дергает меня, как какую-то марионетку. Он никогда не спрашивает разрешения и просто делает, что ему заблагорассудится. Это бесит.
Вместо того, чтобы встать на мою сторону, папа говорит:
— Это для твоей безопасности, mon amour.
Моя грудь вздымается от раздражения.
— У него вообще есть опыт работы телохранителем?
Папа вздыхает.
— Нет, но он — лучшая защита для тебя.
Меня охватывает шок.
— Он никогда не был телохранителем?
Мой отец качает головой.
— Нет, он делает мне одолжение, защищая тебя, так что постарайся дать ему поблажку.
Господи.
— Мне нужно, чтобы он немного сбавил обороты, — возражаю я. — Я не могу так жить. Я понимаю, что мне нужна защита, но мне также нужно иметь возможность продолжать жить своей жизнью, пока ты разбираешься с угрозой.
— Это дело потребует от всех терпения, — говорит папа так, словно произносит одну из своих политических речей.
— Я пыталась, — почти плачу я, потому что не похоже, что вопрос будет решен.
Мой отец встречается взглядом с Максом.
— Вы можете что-нибудь сделать, чтобы облегчить это Камилле?
Макс скрещивает руки на груди и качает головой.
— Это единственный способ, которым я могу гарантировать сохранение ее жизни. Я должен полностью контролировать каждую ситуацию.
Да поможет мне Бог.
Я перевожу на него разочарованный взгляд.
— Тем, что ты долбаный робот? Тем, что не позволяешь мне уединяться?
Напряженный взгляд Макса встречается с моим, и я снова замечаю опасность, скрывающуюся в тени.
— Что ты делал до того, как согласился защищать меня?
Папа поднимается с кресла и, не давая Максу возможности ответить, говорит:
— Я уверен, что мы сможем найти способ наладить отношения между вами двумя. — Отец смотрит на меня, затем спрашивает: — Что могло бы облегчить тебе задачу?
Я снова указываю на Макса.
— Немного эмоций от него было бы здорово. Я даже не уверена, что он умеет улыбаться.
Макс издает скучающий вздох, когда папа бросает на него умоляющий взгляд.
— Я постараюсь, — бормочет Макс. — Ничего не могу обещать.
— Я знаю, это, должно быть, необычный случай для вас, мистер Левин, но я ценю любые усилия, которые вы можете предпринять, чтобы успокоить мою дочь.
— Господи, я просто прошу о каком-то человеческом взаимодействии, а не о том, чтобы он выполнял все мои потребности, — бормочу я, не понимая, почему мой отец относится к Максу иначе, чем к другим своим сотрудникам.
Папа окидывает меня серьезным взглядом.
— Мистер Левин оказывает мне услугу, Камилла. Он может уйти в любой момент, и тогда у нас будут серьезные неприятности. Ты должна понять, что он — это все, что стоит между тобой и человеком, который хочет тебя убить.
Отец хватает фотографии со своего стола и протягивает их Максу.
— Я только что получил это.
Я подхожу ближе к Максу и вижу, что на всех снимках я. Когда я выходила фотографировать. Когда я присутствовала на благотворительном мероприятии на прошлой неделе. Есть даже один, когда я совершала короткую прогулку с Максом несколько дней назад.
На каждой фотографии жирными красными буквами напечатано одно и то же предложение.
Я мог бы убить ее.
Уйди из политики.
Макс внимательнее рассматривает одну из фотографий, затем протягивает ее моему отцу.
— В Рено частично отражен тот, кто преследовал ее. Отправьте это в Академию Святого Монарха, чтобы они могли отследить этого человека.
Глаза папы расширяются, и он быстро забирает фотографию у Макса, также рассматривая ее.
— Я даже не заметил отражения. Я немедленно отправлю ее в Академию.
Позабыв о своем гневе и осознав, что угроза становится все более реальной, я спрашиваю:
— Академия Святого Монарха?
Папа качает головой и вместо того, чтобы ответить мне, говорит:
— Ты будешь делать так, как говорит Макс. Мне жаль, что качество твоей жизни страдает из-за этого опасного дела, но я не могу рисковать, чтобы с тобой что-нибудь случилось. — Он подходит, чтобы обнять меня, и его тон смягчается. — Я люблю тебя, Камилла. И не могу потерять тебя.
И уж точно я не хочу умирать.
Обнимая папу, я нахожу утешение в его объятиях, и только тогда на меня в полной мере обрушиваются последствия ночного происшествия — неловкая ситуация в туалете и фотографии. Это означает, что человек, который хочет меня убить, действительно мог бы это сделать, если бы захотел.
Мое тело содрогается, и слезы застилают глаза. Я крепче прижимаю папу к себе, нуждаясь в большем утешении.
Инстинктивно отец чувствует мое отчаяние и начинает поглаживать рукой мою спину.
— Прости, mon amour. Хотелось бы мне, чтобы все было не так. Ты можешь быть сильной ради меня, правда?
Я киваю и, отстранившись, изо всех сил стараюсь улыбнуться, чтобы не усугубить папин стресс.
Слишком поздно, ты уже закатила истерику, потому что не смогла поцеловать глупого парня, к которому не испытываешь никаких чувств.
Чувствуя себя побежденной, я вздыхаю.
— Я буду стараться быть любезной с Максом.
— Спасибо. — Папа одаривает меня любящей улыбкой и проводит рукой по моим волосам, как он делал, когда я была маленькой девочкой. — Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.
— Прости, что я вышла из себя.
Мой отец качает головой.
— Я понимаю, что все это неожиданно и тебе тяжело с этим справиться. Мы справимся с этим, как справлялись со всем остальным.
Моя улыбка становится шире.
— Я позволю тебе продолжить твою работу.
Папа переводит взгляд на Макса.
— Пожалуйста, позаботьтесь о ней.
— Обязательно.
Данное слово таит в себе опасность, и это заставляет меня задуматься, кто такой Макс на самом деле.
Я снова обнимаю папу, прежде чем покинуть особняк вместе с Максом.
Из-за нависшей над головой угрозы мне хочется запереться в своем пентхаусе и не выходить на улицу, пока с этим безумием не будет покончено.
Поездка к дому наполнена тяжелой тишиной. Когда Макс паркует Бугатти, а я вылезаю из машины, мне хочется извиниться за то, что произошло сегодня вечером.
Слова вертятся у меня на кончике языка, когда мы заходим в лифт, и от этого замкнутое пространство кажется еще меньше.
А может, оно кажется меньше, потому что Макс кажется намного больше после всего, что сказал мой отец.
Кто этот мужчина? Что делает его лучшим человеком, способным защитить меня?