Нет, не думайте, что мы только и делали, что пропадали на острове, играли, потом прибегали домой и лопали, мы помогали по дому, иногда Вита не приходила, присылала только Димку, оставаясь на хозяйстве, потому что малышу мало что позволяли делать.
Мы сообща поливали огород, пропалывали и окучивали грядки. Пропалывать лучше, когда солнце жарит, тогда сорняки быстро высыхают и не принимаются снова. Никто не ворчал, все думали, что лето бесконечное, успеем наиграться и в речке искупаться.
Так же бегали в магазин, и за молоком мы с Сашенькой ходили пешком.
Так и в этот день отправились, с трёхлитровым бидоном, за молоком. Крышка у бидона была неплотно подогнана, звякала по дороге. Если ездил на велике, то брал стеклянную банку с пластиковой крышкой. Ставил её, оплетённую сеткой-авоськой, в корзинку и осторожно ехал. Но бабушка не одобряла и не доверяла мне стеклянную тару, хотя я ни разу не разбил ни одной банки.
— А вот в этом доме Соня остановилась, — негромко сказал я сестрёнке, — только не крути головой, Кир мне сказал против её желания, по секрету. Надо же за девчонкой присмотреть. – сестра сморщила нос:
— Ну у тебя и вкусы, Сашка!
— Какие вкусы? – повысил я голос. – С каждым из детей такое могло произойти! В том числе и с нами.
— Я согласна, могло, но, наверное, я лучше повесилась бы или вскрыла вены тупой крышкой от консервной банки, чем так жить.
— Она сказала, мама перед смертью просила выжить…
— Может, и так, но твоя привязанность к ней мне кажется ненормальной!
— Какая привязанность?! – возмутился я. – Спас девочку, а ты за это обвиняешь меня! Ещё Кир потом много таких освободил, по моей просьбе, хотя тоже много меня ругал.
— Что с ними стало? – с усмешкой спросила сестра.
— Не знаю, — смутился я, — взрослые разберутся…
— Разберутся! – кивнула Сашенька. – Может, в другой бордель продадут, может, продадут за границу, не знаю, но слышала всякое. У них же нет документов, они никто.
— Сашка! – возмутился я. – Что ты ко мне пристала! Я спас хоть одну девочку! А может, не одну, — вспомнил я облаву на сатанистов. Почему меня укоряешь за Соню?
— А не ты у неё спрашивал, не желает ли она заняться сексом? – прищурившись, спросила моя любимая сестрёнка.
— Ну, я! – пожал я плечами. – Хотел узнать, не будет ли она бегать налево…
— И ты решил, что лучше будет это делать дома, с тобой! – ухмыльнулась эта язва.
— Сашенька, не говори так, а то поссоримся, — пытаясь говорить ровным голосом, сказал я, прибавляя шагу.
— Серёжка, не злись! – догнала меня сестра. – Соня так мне сказала!
— Соня?! – резко остановился я. – Она мне сказала, что наелась этого дерьма, и я могу быть на этот счёт спокоен! Вот что мне ответила Соня! Зачем наговариваешь на бедную девочку?! – одеты мы были одинаково, в розовые очень короткие шорты и такие же розовые маечки с мультяшными рисунками, у обоих высокий хвост, и вообще, были очень похожи. Представив нас со стороны, как ругаемся, будто две вздорные девчонки, смутился и взял сестрёнку за руку:
— Не понимаю, зачем тебе это надо, но я не желаю продолжать этот разговор. Мы даже за руку с ней не прошлись ни разу.
— Вот это, наверное, её и злит! – сделала вывод девочка. – Втюрилась в тебя, и хочет поссорить нас, потому что я чуть не разбила её мордашку в кровь за те слова. Но она только посмеялась и ушла. Зря я сдержалась.
Я и верил, и не верил Сашеньке. Вполне возможно, что пребывание в таких ужасных условиях могло сломать детскую психику. Постоянные побои, вместо еды глотала только то, что выделяется у пацанов и мужчин, извращённый секс во все дыры с клиентами разных возрастов… Тут и взрослый не всякий выдержит.
— Саша, ты только представь, что ей пришлось испытать! – пробовал успокоить я сестру.
— Если бы не ты, какое будущее ждало её? – спросила Сашенька? – Что это за жизнь?