Почему о боли мои воспоминания? А как иначе? Я пережила боль утраты не единожды. Мама и отец. Если со смертью матери моя жизнь изменилась в некотором смысле к лучшему, то когда сердце отца остановилось, мой привычный мир разлетелся на мелкие осколочки. Собрать вместе их я уже не смогла.
43
После болезни отец очень сдал. Из сильного и здорового мужчины он превратился в тень. Руки дрожали и не как раньше с уверенностью держали кнут. Мисс Луиза переехала в соседнюю спальню. Восторженные вопли больше не будили домочадцев по ночам. Он, конечно, мог отослать её обратно в Сент — Огастин, но в силу привязанности оставил при себе.
Куртизанка хвасталась мне, сидя на зеленной траве в тени деревьев и украшая мои волосы цветами:
— Мужчинам нужна не только постель, Лили. Иногда им достаточно и сочувствия с пониманием. Твой отец, говорит, что я наполняю его скуч-ную жизнь светом.
В эти мгновения я ревновала отца к мисс Луизе. Ведь светом, я считала себя. Наивная маленькая глупышка. Я ещё не ведала разницу между любовью к дочери и женщине. Мы обе были его светом. Только я свет в сердце, а любовница свет в опротивевшем браке.
Цепляясь за наш свет, отец поднялся с постели. Сразу через неделю после выздоровления он захотел увидеть Изабель. Весть о её беременности радовала его. Леди Джейн не поехала с нами к дочери. И так бывала у неё часто. Но мне кажется, она боялась выдать себя и свои чувства к мо-лодому любовнику. Папа хоть и не ревновал мачеху, но мог заметить перемены в ней рядом с Душкой Гарри. Так что к миссис Коллинз мы поеха-ли вдвоём.
За несколько месяцев, что я не видела сестры, она изменилась.
Не только раздалась в талии, но и стала напоминать манерами свою мать.
Капризничала, срываясь на рабынях. Отец отметил, что причина в ребёнке. Все женщины так нервозны, когда беременны.
Изабель заплакала:
— Эта жара меня убивает! А ещё этот ребёнок, без конца изводит меня!
Отец не стал слушать жалобы. Подойдя к дочери, поцеловал её и, сославшись на некую безотлагательную беседу с Гарри, ушёл. Я осталась с сестрой.
Она, развалившись на диванчике, вытирала слёзы платком.
— Да маши ты быстрее! — рявкнула она на мальчика раба с опахалом возле дивана.
Мальчик замахал резче и чаще. Но и этого ей оказалось мало. Бросив подушкой в него, она заорала:
— Вон, лентяй! Я приказу тебя высечь!
Мальчик, испугавшись, выбежал. До меня донесся его тихий плач.
— Что с тобой, Изабель? Он же ещё ребёнок! И ты будущая мать, а так жестока, — не выдержав, сказала я ей.
Сестра скривилась, словно съела кислый лимон. Тяжело встав с дивана, подошла к окну.
— Ты думаешь, я этого хотела? — упираясь руками в прогнутую поясни-цу, говорила Изабель. — Я не так представляла счастливую семью. Первая брачная ночь — это мерзко! — расплакалась она ещё больше. — Он… он…
44 такое сотворил, — она зажала ладонью рот и зарыдала.
Я подскочила к Изабель. Обняв её за плечи, стала успокаивать.
— Помнишь, что говорил отец. Это наш долг, удовлетворять желания мужа, — шептала я этот бред, сама не веря в его правдивость.
Изабель утирала слёзы и продолжала жаловаться.
— А теперь я толстая, неповоротливая и мне всегда плохо. Все болит и ноет. Самое страшное, Лили, меня ждёт впереди. Я боюсь, что умру, рожая этого ребёнка! Он разорвёт меня! А если я выживу, мне придётся исполнять супружеский долг и рожать детей! Всегда! Это ли счастье? — спрашивала она, глядя на меня.
Я не нашла никаких подходящих слов, что могли успокоить её. Прижав сильнее к себе свою сестру, я только зашептала: