Я не обижаюсь на нее за то, что она худая. Ее размер тела — не ее вина, как и не моя вина в том, что я женщина с пышными формами. Просто мне бы хотелось, чтобы мы могли существовать в мире, где наши тела прославлялись бы без сравнения.
Я мечтаю, чтобы бодипозитив стал чем-то большим, чем просто модный хэштег в социальных сетях. Я хочу, чтобы это было по-настоящему, чтобы это практиковали все. Я думаю, мир был бы добрее, если бы мы все могли признать, что выглядим по-разному. Вот почему я пишу книги о больших девочках, которые находят любовь в мужчинах, которые преклоняются перед их формами.
— Не все парни такие, как он, — тихо говорит Эмми. Она единственная из девушек, которая знает правду о том, что произошло с Колином. Я призналась ей однажды вечером, когда мы были в середине видеозвонка. Мы проводили мозговой штурм конфликтных идей для ее персонажей, и тема каким-то образом просто всплыла. Я попросила Эмми сохранить тайну, и она сдержала свое слово.
— Кроме того, — продолжает она, — ты в тупике со своим писательством. Вчера ты рассказала мне, сколько проблем у тебя было с этой любовной сценой. Может быть, выйти и провести пару часов с симпатичным парнем — это как раз то, что тебе нужно. Это может вдохновить тебя и заставить слова снова литься рекой.
— Мне бы не помешало вдохновение, — признаю я. Я знаю, что у Кассии и Пейдж есть по розе (примечание: имеется в виду клиторальный вибратор), но это никогда не было в моем вкусе. Я горжусь ими, что они владеют своей сексуальностью. Я считаю, что женщины должны знать свое тело и то, что приносит им удовольствие. Но я не такая, как они. Меня гораздо больше возбуждает хорошая беседа и настоящий мужчина в обтягивающих синих джинсах, чем игрушка.
— Просто попробуй. Тогда ты сможешь рассказать мне обо всех своих сексуальных забавах, — она подмигивает мне, прежде чем приподняться. — Теперь я должна пойти пожаловаться кому-нибудь на дверь моего домика, пока ее не починят.
Несколько часов спустя раздается стук в дверь моего домика. Я провела утро, пытаясь решить, что надеть, и размышляя о том, как превратить героя этой книги в монаха, чтобы мне не пришлось писать эту чертову любовную сцену.
Я пытаюсь убедить себя, что сцена не получилась, потому что у меня нет ноутбука, и я пыталась писать от руки, но знаю, что это неправда. Когда слова льются рекой, это совсем другое чувство. Как будто я журналист, который случайно оказался рядом и яростно записывает все, что происходит.
— Не вставай из-за меня, — говорю я Вуферу, который лениво смотрит в сторону двери. Он игнорирует мой очевидный сарказм и сосредотачивается на палочке сладкого картофеля, которую грызет.
Я в последний раз оглядываю себя. На мне темные джинсы, которые обтягивают бедра, но при этом придают мне великолепную упругость ягодиц. Футболка с длинными рукавами, нежно-зеленого цвета, идеально подходит к моим глазам. Она также слегка подчеркивает декольте. Я сочетала этот наряд со своими любимыми классическими кроссовками. Эмми сказала мне, что я выгляжу мило и кокетливо, чего я и добивалась.
Как только я открываю дверь, там стоит Брок. Он держит экземпляр моей последней книги и пристально смотрит на меня:
— Нам нужно поговорить.
Глава 5
ЗОИ
— Только не говори мне, что сбежавшая невеста предпочла своего придурка-жениха горцу. Он даже по-настоящему не любит ее, и то, что он сказал о ней в самом начале, делает его полным придурком, — его голос сочится презрением к толстофобу, который не смог найти в себе сил полюбить женщину с пышными формами.
Я смеюсь, удивленная тем, что Брок читает книгу, но не из-за его мнения. Эта моя книга всегда вдохновляет на споры.
— Тебе придется прочитать ее, чтобы узнать.
— Она заслуживает лучшего, чем этот неудачник, — ворчит он, а затем делает паузу. Его голубые глаза смягчаются. Обычно жесткий блеск исчезает, и на его месте появляется что-то теплое и нежное. — Кстати, ты прекрасна.
От комплимента у меня горят щеки, когда я следую за ним к грузовику. И все же я не могу удержаться, чтобы не поддразнить его:
— Комплименты не сработают. Ты уже нанес удар.
Он открывает для меня пассажирскую дверь своего джипа. Замешательство на его лице исчезает, когда он видит веселье, которое я не могу скрыть.
— Ты хочешь сказать, что я уже нанес три удара?
Я киваю на книгу в его руке: