Крик ужаса разорвал лесную тишину, с ближайшего куста в испуге вспорхнули птицы, и унеслись прочь. Лошадь, встав на дыбы, заржала, ударила по воздуху передними копытами, и в страхе умчалась прочь, забрав с собой надежду на спасение. Идан снова закричал, а потом опять, пока из груди вслед за криками не вырвались отчаянные рыдания.
Он никогда не боялся старости или смерти, часто думал о времени, и был почти уверен, что не доживёт до преклонных лет. Поэтому его мало заботила мысль об увядании, болезнях и немощности, как оно и бывает в молодости. В отчаянии и безысходности он свернулся, как человеческий эмбрион, и рыдал, пока все слёзы не вышли. Возможно, он бы так и умер в этом лесу, брошенный в одиночестве, но тело его, хоть и было старым, всё ещё хотело жить. Только спустя некоторое время, когда выпала вечерняя роса, он понял, что замерзает.
Пока он был в обмороке Морин раздела его, и оставила в одних штанах. Она потрудилась снять с него даже обувь. Искать вещи он не пытался, темнота и плохое зрение делали эту затею бессмысленной. Он понимал, что нужно вставать с земли, и двигаться, но куда? У него не было сил не только физических, но и моральных, чтобы бороться за жизнь. Но какие-то внутренние механизмы выживания заставили его подняться на ноги. Дрожа всем телом от холода, шатаясь из стороны в сторону от слабости он медленно побрёл в том направлении, откуда, по его соображениям, они с Морин сюда приехали.
"Кто она такая эта Морин? Ведьма? Порождение дьявола? Дьявола... Дьявола..."
Мысль вяло крутилась в его старческом мозгу, он всё никак не мог уловить её.
"Часты дьявола! Она сделала это с помощью часов дьявола! Отобрала моё время!"
Его крик снова огласил ночную тишину, наполненную доселе только стрёкотом цикад и далёким уханьем филина.
"Ах, отец, зачем ты надоумил меня на эту авантюру? Для чего мне всё это? За что?"
Мрачные мысли одолевали его, холод, голод и слабость подталкивали сдаться, сесть на сырую холодную землю, и тихо умереть. Но внутри ещё теплился дух молодости, разжигаемый огнём ненвисити к этой порочной безжалостной ведьме, способной без зазрения совести отобрать у человека жизнь.
В печальных думах полных эгоизма и жалости к себе они совсем, было, забыл о...
- Клаудия! - это имя вырвалось из его пересохших уст, и эхом прокатилось по лесу, мигом возвращая его к жизни.
"Я просто обязан узнать, что случилось с Клаудией. И спасти её из рук этого жестокого исчадья ада."
Уверенности ему придал и тот факт, что лес постепенно стал редеть, и он вскоре оказался на поле по которому скакал на белой лошади, кажется, в другой жизни. Идану повезло, на небе в ту ночь светила яркая полная луна, изредко прячущаяся за редкими тёмными облаками. В этом холодном призрачном свете он продолжал идти вперёд, напрягая изо всех сил свою ослабевшую память. Его воспоминания были зыабкими и призрачными, будто события происходили не утром этого дня, а много десятков лет назад. Но кое-что, к счастью, врезается в нашу память так глубоко, что эти события не в силах стереть из головы даже время.
Когда вдали замаячили тени построек с редкими огоньками, Идан возликовал, наконец-то он добрался до города. Как вдруг, один огонёк будто отделился от остальных, и стал парить в воздухе, окружённый темнотой.
"Что это?" - испуганно подумал Идан, напрягая зрение.
Огонёк медленно увеличивался в размерах, и двигался чётко по направлению к нему. Идан не знал, что происходит, но доверился внутреннему чутью, и пошёл навстречу огоньку. Прошла, как ему показалось, целая вечность, пока он и огонёк приближались друг к другу. Изо всех сил напрягая зрение, Идан попытался разглядеть, что за источник света перед ним. Но, отчаявшись понять, крикнул:
- Кто здесь?!
Трудно описать словами степень его удивления, когда он услышал знакомый голос.
- Прошу прощения, господин. Я ищу своего друга, он пропал в лесу. Его лошадь вечером вернулась в конюшню.
ГЛАВА 10. СВЕТ ВО ТЬМЕ
- Боже, Клаудия! Это я! - в отчаянии закричал Идан, ужасаясь своего голоса, надтреснутого и по-старчески дребезжащего.
Ответом ему послужило молчание.
- Клаудия, это я! Это я - Идан! Клаудия! - голос его задрожал, к горлу подступили жгучие слёзы.
Его тело безвольно обрушилось в дорожную пыль. Огонёк понемногу двигался к нему, и вскоре вырос до размеров масляного фонаря. Свет обжёг его зрение, Идан мучительно зажмурился, прикрывая глаза рукой.
- Гер друг? - не веря своим глазам и ушам спросила девушка.
- Да, да, дитя! Это я!
- Но как?! - испуганно вскрикнула сиротка.
- Клаудия! Дитя! - он слепо протянул руки к ней.
Свет переместился куда-то вниз, и он услышал как фонарь с тихим хрустом опустился на дорогу. Через секунду в его руках оказалось маленькое хрупкое создание, её тельце дрожало от рыданий.