И такая тяжесть навалилась на плечи. Мгновенно, до дрожи в ногах.
-А где отец?
-Еще в городе.
Понятно. Отец как раз недавно попал в аварию, когда машина переехала по его рукам. Для врача-хирурга это стало шоком. Отец буквально за пару недель поседел и постарел. Сколько он больниц увидел. У скольких врачей был. Все говорили, что дрожь не излечить и только в одной ему дали надежду. Правда, мама всегда говорила, что они просто тянут деньги и требовала уехать за границу.
-Мама, давай поговорим открыто, -я тихо вздохнула, когда провалилась в мягкость дивана. -Я не стану скрывать что это правда. Но уверяю тебя, что это никак не повлияет на экзамены.
-Почему тогда Тамара Ивановна так за тебя переживает?
-Так ли оно на самом деле?
-Что ты имеешь в виду?
-Я ведь получила за пробные экзамены оценку пять. Она тебе этого не говорила?
И внутренний голос язвительно подсказал, что естественно не говорила.
-Это ничего не меняет, -мама как стояла с неестественно прямой спиной, так и продолжала давить на меня своей строгой и неуместно позой. Я же хочу поговорить с ней открыто, а она…
-Если я обещаю, что больше не буду?
-Нет, ты пообещаешь не пропускать дополнительные занятия. Мы все уладили.
Ну и хрен с ними. Буду! Куда я денусь.
А может поделиться с ней со своими достижениями, радостно воскликнул откуда то взявшийся оптимизм. От роду его у меня не водилось.
-Три дня в неделе. По понедельникам, средам и пятницам, сразу же после занятий.
Я внутренне похолодела.
-Эти часы заняты …
-И слышать не хочу.
-Но, мама, моя художка, -протянула я в надежде, что меня услышат. -Пожалуйста, -хоть один раз пусть услышат и мне достаточно. -Я не могу ее бросить, я выиграла…
-Еще одно слово и дома не останется ни одна бумажка, -последнее слово осталось за мамой. Она, развернувшись ушла, оставив меня разбитой.
Горький ком не заставил себя ждать: он застрял в районе горла, душил, туманил мозги. Как же так?
Лестница была размыта из-за влажной пелены, пальцы ног так и норовили ударится о ступень. Воздух обжигал горло, а слезы жгли нутро. В комнате прекрасный букет дополнила боль в ноге. С каждой минутой она ныла сильнее и сильнее, зудела и ещё ужасно чесалась. Сняв форменные черные брюки, я охнула. Лодыжка опухла и покраснела. И что самое горькое, я не знала как его обработать.
Чтобы поделиться с единственным человеком, который находился сейчас в доме, и попросить помощи, даже думать не хотелось. Меня тут же передергивало.
А вот под холодный душ я залезла. И вздохнула с облегчением. Холодная вода для начала сняла зуд. Не хотелось содрать кожу.
Крупные капли попадали на разгоряченную кожу, волосы обвили шею и спину, а я стояла никакая и не хотела даже двигаться: так было хорошо.
Но и это “хорошо” закончилось. Когда меня начал бить лёгкий озноб и зуб на зуб не попадал, мне пришлось вылезти. Не из-за того, что я боялась простудиться. Больна и больна, сейчас чувствовала себя не лучше. Просто я не смогу долго держать кисть руки - ломота в суставах не позволит рисовать.
Покраснение не ушло, как и отечность.
Пусть. Лягу спать и пройдет. Остальное проходило и это пройдет.
Обмотав все тело и волосы в полотенца я вышла в коридор, где тенью уловила запах сирени. Неужто с первого этажа? Окно в своей комнате я ведь не открывала…
Если с окном я ошиблась, челюсть не подвела. Он таки неприлично открылась.
А как еще реагировать на посторонних, которые разложились в одиноком кресле в углу точно хозяева покоев. В этом самом кресле я любила сворачиваться клубочком и наблюдать за жизнью леса. Где какая ветка закачалась, откуда вылетела сова, ухнув в ночной тени.
-Привет, -выдал мой гость.
-Максим?