— Что?
— Счастлив, что больше никто к тебе не прикасается. Злюсь, потому что у тебя великолепное тело. Оно заслуживает того, чтобы к нему прикасались, ему должны поклоняться.
— Ты даже не видел моего тела, — нервно смеюсь я.
Кэмерон просовывает руку в перчатке между моих бедер и притягивает меня ближе:
— Я почувствовал его, и мне не терпится почувствовать еще больше. И если к тебе так долго никто не прикасался, держу пари, ты будешь так нуждаться во мне.
О, боже милостивый.
Я прекрасно знаю, как хорошо ему удается доводить меня до отчаянного состояния. Он уже начал, и если он продолжит в том же духе, я никак не смогу это остановить.
— Как это будет, если ты не спишь со своими фанатками?
— Я думал, ты не фанатка, — поддразнивает он.
— Я думала, ты сказала, что мои сообщения в директ уже доказали обратное.
— Туше.
Мои губы поджимаются, когда я пытаюсь не улыбнуться.
— Дело в том, что ты не похожа на других девушек, Ханна, — говорит он, затем съеживается. — Извини, это такая убогая фраза. Я имею в виду, что ты знала, кто я такой, когда я приехал сюда, но ты ничего не сказала. Если бы я этого не понял, почти уверен, что ты держала бы это при себе всю поездку, верно?
— Боже, да, я не хотела, чтобы ты узнал.
— Вот чем ты отличаешься. Ты проявила ко мне уважение, ты дала мне пространство, позволила мне быть самим собой. Другие женщины, возможно, набросились бы на меня, увидели во мне вызов и попытались соблазнить, — из моей груди вырывается тихое рычание. — Что же это было? Я улавливаю намек на ревность?
Мне не нравится это чувствовать, но это так. Его контент всегда сосредотачивает слушателя как другого участника истории. Я так часто представляла себя с ним, но делиться — это не то, что мне интересно.
— Конечно, я ревную.
— Эй, можно тебя кое о чем спросить? И не стесняйся послать меня нахуй, если не захочешь говорить об этом.
Я чувствую, как мои плечи физически напрягаются, поднимаясь к ушам, когда накатывает нервное беспокойство:
— Эм, можешь попробовать.
— Твой брат упомянул бывшего, тяжелый разрыв. Во-первых, какой же он придурок, а, во-вторых, ты в порядке?
Я неловко ерзаю на мягком сиденье, но планка безопасности удерживает меня на месте:
— Он рассказал тебе о нем?
— Очень коротко, в рамках разговора «не приставай к моей сестре». Ты вообще хочешь об этом говорить? Ты не обязана этого делать.
— Два дерьмовых бывших, на самом деле. Они оба изменяли. Это было давно, и да, последствия для меня были тяжелым. В нашей семье мы даже не произносим их имен. Из-за этого у меня много проблем с доверием, но я в порядке. Все это в прошлом.
— Рад это слышать, — говорит он.
— Думаю, именно поэтому Райан иногда разыгрывает из себя старшего братца. Он, мой последний бывший, был другом Райана, и я думаю, он винит себя в том, что произошло.
— Этот парень причинил тебе боль?
— Не физически, нет. И, честно говоря, я в порядке. Я была с несколькими другими парнями с тех пор, как…
— Ладно, — перебивает Кэмерон, смеясь. — Хватит о тупых идиотах, с которыми ты встречалась. Сейчас я здесь, чтобы спасти тебя.
— Ох, слава богу, — подлизываюсь я, передразнивая его. — Мой рыцарь в сверкающем лыжном снаряжении?
— Ты такая чертовски милая, ты знаешь это? Иди сюда, — он тянется к моей щеке и наклоняется для поцелуя, но наши шлемы ударяются друг о друга, и когда он наклоняется под другим углом, мы снова сталкиваемся лбами.
— Дурацкие шлемы, — смеется он, и я не могу сдержать улыбку, которая расплывается по моему лицу. — Я отложу этот поцелуй на потом.