— Ничего не трогай, — предупреждает он.
— Я бы об этом не мечтала, — отвечаю.
Интересно, смогу ли я закрыть дверь достаточно быстро, чтобы запереть его здесь, а затем убежать, но пока я изучаю дверной косяк, желание бежать внезапно подавляется чем-то твердым в моей спине.
— Рад видеть меня? — говорю я, чертовски раздраженная тем, что он приставил мне к спине пистолет.
— Что-то в этом роде, — отвечает он, выводя меня из комнаты, где я провела последний месяц или, возможно, больше.
Сейчас день, и пока я иду по коридору, мои глаза болят. Я щурюсь, позволяя этому парню вести меня бог знает куда. Когда мы добираемся до закрытой двери в другом конце коридора, он жестом предлагает мне открыть ее.
— Что здесь? — интересуюсь я.
— Там тебя не застрелят, — отвечает он. — Чего не могу гарантировать, если останешься здесь.
Я закатываю глаза и поворачиваю дверную ручку, толкая дверь. Ванная комната. Боже мой, он действительно разрешает мне принять душ? Смотрю на него недоверчиво, и он показывает пистолетом.
— Зайди и помойся. Там есть одежда. Если ты попробуешь что-нибудь устроить, ты блядь мертва. Понятно?
— Абсолютно. Мистер…?
— Мистер Прими-чертов-душ, прежде чем я передумаю.
Он снова показывает пистолетом, на этот раз более агрессивно, и я направляюсь в душ. Ничего особенного, но у меня на коже осталась кровь месячной давности, и мне не терпится смыть ее хоть немного.
— Подожд», — говорю я. — Где Дорнан?
Его лицо напрягается, и он делает шаг вперед, тыкая меня в грудь. Попадает в то место, где Дорнан вонзил свой нож, в мягкий участок кожи над моим сердцем, и я вздрагиваю, когда едва зажившая рана снова открывается, и свежая кровь расцветает пятном на тонкой белой футболке парня.
— Дерьмо, — говорит он. — Что, черт возьми, с тобой случилось»
Я смотрю на него с презрением, боль в открытой ране злит меня.
— Я убила слишком много братьев-цыган, — говорю резко. — Тебе лучше следить за мной.
Он смеется.
— Девушка, — говорит он, закрывая дверь и проходя мимо меня, включает горячую воду, — у тебя не хватит сил нажать на курок, если я сам отдам тебе этот пистолет. Иди в гребаный душ и смой с себя эту кровь и дерьмо.
Я отворачиваюсь от него, сбрасываю футболку, скатываю ее в комок и швыряю в угол. Прикрывая грудь руками, я ступаю под горячую воду.
Это настолько потрясающе, что я совершенно теряю желание спорить или язвить с этим парнем. Просто молюсь, чтобы он не попытался ничего сделать со мной. У меня сейчас действительно нет сил отбиваться от кого-либо.
Я чувствую легкий ветерок и смотрю вверх, чтобы увидеть, как включается вытяжной вентилятор, но внезапно парень бросается на меня. Я задыхаюсь, когда он обхватывает огромной рукой мое горло, другой — мой рот, и отталкивает меня в угол душа.
— Ты меня узнаешь? — шипит он мне на ухо, прежде чем снова взглянуть на меня своими безумными голубыми глазами. Я на мгновение перестаю бороться, думая об этой возможности. — Кивни, если да.
Я киваю, потому что узнала его в тот момент, когда увидела, но не могу вспомнить, где мы встречались.
— Ты помнишь, кто я?
Решительно качаю головой, потому что нет. Я понятия не имею. Помню, как был шокирована и напугана, и помню, что это было давно, но не могу вспомнить, где и как.
— Это хорошо, — шипит он. — Давай это так и оставим.
Я обмякаю под его хваткой, его слова болезненно звенят в моих ушах.
— Прими чертов душ, — говорит он уже громче.
Парень отступает назад и снова вытаскивает пистолет, неподвижно вставая между мной и дверью, предупреждающе постукивая им по ноге.
Я массирую горло и отступаю под струю, больше не заботясь о том, что он видит. Боковым зрением я вижу, как ручейки моей крови смываются с меня и стекают в канализацию, но не отвожу от него глаз.