*****
О боже.
Что, черт возьми, стучит у меня в голове?
Черт, что я пила прошлой ночью?
Что бы это ни было, мне нужно держаться от этого подальше в будущем, потому что я чувствую себя как смерть. Пытаясь принять более удобное положение, я поднимаю руку, чтобы вытереть лицо, когда оно застывает, и я замираю. Еще не открывая глаза, я пытаюсь лучше сосредоточиться и лучше оценить ситуацию.
Какого черта на мне наручники?
Это определенно не связано с сексом, я бы никому настолько не доверилась в этом.
Я пытаюсь открыть глаза, чтобы увидеть, что происходит вокруг меня, но стук в голове невыносим, поэтому я пытаюсь думать. Заставляю себя оставаться как можно более спокойной. Мне не нужно волноваться прямо сейчас.
Что, черт возьми, произошло прошлой ночью?
Я сосредотачиваюсь на своих воспоминаниях и пытаюсь связать цепочку событий, пока моя рука висит в воздухе, а тело остается неподвижным, я возвращаюсь к тому, что могу вспомнить.
Я взяла Дот покататься после работы и направилась на склад. Джейк и Томми устроили потасовку, после чего я, наконец, получил свой первый официальный бой. Как звали того парня? Рр… Рри… Риггс! Риггс, чувак, я заставила эту маленькую сучку подчиниться в мгновение ока, хотя он сильно ударил меня по лицу. Черт, может быть, поэтому у меня болит глаз, но это не объясняет, почему на мне наручники. Я помню, как уходила с ринга, и Мерфи остановил меня с деньгами, а потом…
Черт.
Все это возвращается ко мне, как товарный поезд. От внезапной ментальной атаки воспоминаний меня тошнит.
Моя мать, те парни и Раф в раздевалке. Моя мать продолжала твердить об уходе и Рафе, Раф соглашался с ней.
О боже, как будто это прокручивается у меня в голове, как кинофильм. Я вижу, как гребаный приспешник Вероники вонзает шприц в шею Рафа, а затем я последовала за ним на землю. Черт возьми, это то, от чего я сейчас отбиваюсь?
Прежде чем я успеваю оценить себя более детально, я слышу, как кто-то прочищает горло.
— Луна, тебе же больше понравится мое общество с открытыми глазами, не так ли?
Черт, я пытаюсь не вздрогнуть от внезапного звука. К сожалению, это голос моей матери. Я не хочу открывать глаза, потому что она так говорит, но я также не хочу казаться слабой.
С трудом открывая глаза, я преодолеваю жжение и смотрю в ту сторону, откуда доносился ее голос.
Мы движемся. Я еду задом наперед на заднем сиденье большого внедорожника, слева от меня отдыхают двое парней что были с ней в раздевалке. Моя мама сидит в противоположном углу с Рафом, зажатым между ней и еще одной из ее марионеток.
Я вижу напряженную позу Рафа, и, кажется, он пришел в себя на некоторое время раньше меня. Я также не скучаю по пистолету, приставленному к его черепу, который держит моя мать, или по широкой улыбке на ее самодовольном лице.
— Как мило с твоей стороны присоединиться к нам, Луна.
Я не знаю, что она хочет, чтобы я сказала ей прямо сейчас. В голове стучит, глаза болят, и я даже не могу приложить к ней лед, и во всех костях ощущается общая пульсация, как будто они позволили мне упасть на пол, не смягчив удар, и никто не был достаточно обеспокоен, чтобы подхватить мое падение.
Придурки.
Оба моих запястья скованы вместе наручниками и продеты в петлю на ручке прямо надо мной. Я бы просто хотела подпереть голову руками, унять боль в плечах, перебить этих ублюдков за то, что они испортили мою победу.