— Алина, прости, ради всего святого. Я сейчас дам тебе лёд.
В панике, он теряется в пространстве и ударяется мизинцем о кофейный столик.
— Чёрт!
Оскар возбуждённо лает, глядя как хозяин пытается устоять на одной ноге, хватаясь за другую.
— Я такой бесполезный… — с грустью вздыхает Матвей.
— Присядь на диван. Я достану лёд.
Насыпав лёд в пакеты, и, замотав их кухонными полотенцами, я даю один компресс Матвею, а второй прикладываю себе к затылку. Место удара ужасно болит, но нога мужчины выглядит совсем плохо.
— Палец сильно опух, это может быть перелом… Тебе надо в травмпункт. Да и мне тоже…
— Прости, что всё так получилось…
— Ничего страшного, не стоит переживать. Главное, чтобы с пальцем было всё в порядке. Оденься пока, надо вызвать скорую.
Неловко помалкивая, мы надеваем свою одежду и ждём приезда скорой помощи в полной тишине. В травматологии довольно людно. Мы оказываемся среди разукрашенных синяками и ссадинами мужиков маргинального вида. Пока мы ждём своей очереди, я первой нарушаю молчание и шепчу на ухо Матвею.
— Если бы ты мог видеть, кто сидит с нами в очереди…
— Такие же неуклюжие любители страстного слепого секса?
— Знаешь, не думаю…
— По запаху перегара и пота я могу предположить, что мы здесь самые сексуальные пациенты…
— Это точно, — я не могу сдержать смех, несмотря на всю плачевность нашего положения.
— Переживаю за Оскара, он не любит оставаться один, — я обнимаю его за плечи, чувствуя лёгкую дрожь от нахлынувших эмоций.
— Всё будет хорошо, главное сейчас — твоё здоровье…
— И твоё…
С грустным вздохом он добавляет:
— Я такой идиот. Будет совершенно справедливо, если ты больше не захочешь со мной видеться.
— Брось, а кто тогда будет мыть жопу твоей собаке?
— Мой брат тоже идиот…
— Выдающаяся генетика…
— Чёрт, это точно, — Матвей впервые улыбается за это время и на сердце становится чуть легче.
— Почему он живёт с тобой, а не с родителями? Я бы и недели не выдержала в одной квартире с моим братом.
— У нас нет родителей…
— О, мне так жаль, прости…
— Это давняя история, рана уже затянулась. Но Макар после смерти отца совсем отбился от рук. Ему было 14 лет, когда это случилось, самый сложный период в жизни мальчика.
— А мама?
— Мамы не стало, когда ему было 6, а мне 15…
— Так жаль, что вам пришлось пройти через это, — перед глазами встают растерянные пустые лица двух мальчишек, оставшихся без материнской любви.
— Да, жизнь нас не пощадила… Бывает. Ко всему, два года назад я лишился зрения… И младший брат поневоле стал моей нянькой… Он вытащил меня с самого дна. Поэтому, каким бы он ни был… В общем, моя любовь к нему — слепа, как и я сам…
— Я понимаю… Трагедии либо разлучают людей, либо сближают на всю жизнь…
— Мы спаяны намертво. Во многом, именно поэтому я до сих пор одинок. Макар не принимает никого из женщин и я уже отчаялся.
— Было бы чуть легче, если бы попытка секса с тобой не приводила в травмпункт…
— Спасибо, что пытаешься снять напряжение. Я, правда, чувствую себя ужасно виноватым перед тобой…
— Твоё чувство вины ничего не исправит. Не переживай, всё в порядке. Чего не скажешь про твой палец и мой череп…
Матвей проходит к доктору первым, я настаиваю на этом. Его нет каких-то двадцать минут, а я уже скучаю за его голосом, лицом, улыбкой.
«Кажется, я попала…»