Я раздвигаю ее ноги и располагаю свой таз между ее бедер, поцелуй становится неистовым.
Когда я толкаюсь в нее, наша одежда раздражает меня до чертиков, она стонет:
— Мы не можем.
— Какого хрена мы не можем? — ворчу я, осыпая поцелуями ее шею, мои зубы покусывают ее нежную кожу.
Она мечтательно вздыхает, ее руки путаются в моих волосах.
— У меня месячные.
Я поднимаю голову и пригвождаю ее непоколебимым взглядом.
— Мне все равно.
Когда я опускаю голову и кусаю ее сосок через шелковую блузку, она стонет:
— Господи, Лука.
Я хватаюсь за шелковистую ткань и стаскиваю ее с нее. Мои глаза наслаждаются ее кремовой кожей и выпуклостями грудей, выглядывающих из-под кружевного бюстгальтера.
— Я хочу тебя сейчас, — требую я, расстегивая ее лифчик и отбрасывая его в сторону.
Блять, ее груди идеального размера, как будто они были созданы для меня. Я сжимаю их в ладонях и массирую с тем острым желанием, которое я испытываю, чтобы оказаться внутри нее.
— Господи, какая ты красивая, — стону я, прежде чем втянуть сосок в рот.
Я наслаждаюсь грудью Марии, как изголодавшийся мужчина, мои руки исследуют ее тонкую талию и бедра, прежде чем я расстегиваю ее джинсы и стаскиваю их вместе с кружевными трусиками вниз по ногам.
— Подожди! — Мария резко принимает сидячее положение, когда я бросаю ее одежду на пол. — Серьезно, у меня месячные. Придется подождать неделю.
Я расстегиваю ремень, и когда ремень со свистом проходит через петли, я медленно качаю головой.
— Я ждал этого годами. Я не собираюсь ждать ни секунды больше.
Замешательство смешивается с желанием на ее лице, пока я не стягиваю брюки от костюма и боксеры с ног.
Глаза Марии обжигают мое тело, и это дает мне шанс насладиться ее совершенством.
— Блять, я везучий ублюдок, — бормочу я, в полном восторге от ее красоты.
— Боже милостивый, Лука, — выдыхает она, ее глаза прикованы к моему члену.
Когда я ставлю колено на кровать, Мария быстро убегает, говоря:
— Просто дай мне минутку.
Она бросается в ванную и проводит там некоторое время, прежде чем выходит с большим банным полотенцем. Она расстилает его поверх одеяла, прежде чем неловко взглянуть на меня.
— Клади свою сексуальную задницу на кровать, — приказываю я.
Она еще только забирается на кровать, когда я хватаю ее за задницу и притягиваю к себе, чтобы укусить за одну щеку.
— Лука, — восклицает она, звуча одновременно шокированно и возбужденно.
Я толкаю ее на живот, целую и вылизываю свой путь от ее задницы до правого плеча, где курсивом вытатуированы слова Папина девочка.
Ее папочка понятия не имеет, что я собираюсь сделать с его дочерью.
Переворачивая Марию на спину, я кладу руки по обе стороны от ее головы и смотрю вниз на ее изысканное лицо, раскрасневшееся от желания.
Я опускаю голову и нежно покусываю ее губы, одновременно раздвигая ее ноги. Ложась на нее сверху, я стону от того, как восхитительно чувствовать ее обнаженной подо мной.
— Блять, я так долго ждал, — бормочу я, прежде чем углубить поцелуй.
Когда каждый дюйм моей кожи касается ее, я обхватываю ее лицо руками и удерживаю ее на месте, пока трахаю ее рот своим языком.
Годы. Гребаные годы.
Наконец, я сделаю Марию своей во всех гребанных смыслах.
Глава 19
МАРИЯ
Я настолько ошеломлена тем, как быстро все произошло, что все, что могу делать – только чувствовать.
И, черт возьми, это кажется чем-то потусторонним.
Мускулистое тело Луки вдавливает мое в матрас. Его теплая кожа трется о мою. Его рот превращает мои губы в ничто, кроме покалывания.
Это поглощает меня.
Дыхание становится прерывистым, сердце трепещет в груди. Я задыхаюсь. Я стону. Я хнычу о большем, мои пальцы запутываются в его густых черных волосах.
Но когда его рука скользит у меня между ног, мой разум проясняется, и мои бедра пытаются сомкнуться.
— Ты не обязан этого делать, — слова вырываются из меня, мои щеки горят от смущения из-за месячных.