— А если я попрошу? — вбиваю ей в ухо, проходясь языком по раковине. Всасываю в рот мочку и лижу, пока малышка не откидывает голову мне на грудь, заглядывая в глаза. — Ради меня наденешь, Насть?
— Ну что ты за человек такой, Северов?
— По уши влюблённый в свою охуительно-сексуальную девочку? — хриплю и накрываю её рот своим.
Встречает без сопротивления и жадно отвечает.
Пиздец, представляю, как эта картина выглядит со стороны. Мы стоим с Мироновой у стеклянной перегородки на шестом этаже ТРЦ и целуемся в этой откровенной позе. Соприкасаемся во всех возможных местах. Мой член жмётся в затянутую в кожу задницу. Одну руку оставляю на плоском животе, а вторую кладу на её горло, не позволяя разорвать контакт.
Бля, знала бы она, насколько мне сейчас хочется оказаться дома и в таком же виде перейти в горизонтальную плоскость. Только уже без шмотья. Её сердце колотится с такой силой, что отдаётся вибрацией по моим рёбрам. Дыхание срывается двусторонне, когда наконец прекращаю её целовать.
— Ну так наденешь для меня?
Прижимаюсь губами к впадинке за ушком и торчу, когда по её коже разлетаются мурахи, а всё тело будто током прошивает. Чувствительная точка, значит. Понял. Записал.
— Я подумаю над твоим предложением, если ещё поцелуешь.
— Ведьма! — рычу и всё равно беру в плен её губы.
— Тебе ещё что-то из шмоток надо или пойдём перекусим? — спрашиваю спустя ни хреново так времени, когда наконец вынуждаю себя оторваться от неё и сделать пару шагов назад.
Блядь, я точно маньяк.
— Ты и так уже столько всего набрал, что придётся ещё один шкаф покупать. — отбивает и топит ту самую улыбку с ямочками.
Сжимаю руки в кулаки и вынуждаю себя оставаться на месте. Её губы уже и без того краснючие, распухшие и все в мелких царапинах от моих зубов.
— Значит, идём за шкафом?
— Нет, Артём, — смеётся и топает в сторону фудкорта, — мы идём есть! Я скоро с голода умру. Уже и так ноги еле волочу.
Отзываюсь на её замечание хриплым смехом и, подхватив на руки, несу сторону кафех.
— Поставь меня, Север! Я сама могу идти! — рычит и кусает меня за шею.
— Харе кусаться, стерва!
— Так я ещё и стерва?! — пищит от возмущения и тянет брови вверх.
— Ещё какая! — подтверждаю свои слова уверенным кивком.
— Ну, раз так...
— Что?
— Ничего!
— Говори, Настя! — шиплю, опуская её на ноги, достигнув фудкорта.
Моя девочка складывает руки на груди и поджимает губы. А потом растягивает их в какой-то хищной усмешке и выдаёт:
— Я там один пеньюар взяла. Хотела, как тогда перед камерой для тебя станцевать. Но раз уж я стерва...
Чего, блядь? Она мои мысли, что ли, сканирует? Сука, об этом же в магазе думал как раз, а эта ведьма...
Миронова отворачивается и, виляя задницей, идёт к какому-то ларьку с фастфудом. Знаю, что она это сейчас специально делает. Дразнит зараза. Помню же, как она двигаться умеет: плавно и эротично.
До скрежета стискиваю челюсти и на мгновение прикладываю руку к паху. Вот же су... Нет, даже думать так о ней не могу. Ведьма она! Настоящая зеленоглазая ведьма!
Широкими шагами иду за ней, когда она что-то там выбирает на терминале, и дёргаю на себя, с силой вжимаясь членом. Рычу, как дикий зверь, когда она издаёт тихий протяжный стон и закусывает губы.