Моложавая бабулька приняла этот выпад на свой счет и обиделась.
- Ой, ну подумаешь, немного помады!
- Только на скрипке своей иногда так пиликает, - вздохнула кикимора и покачала седенькой головой, - душа слезами обливается. А пoпросить, чтоб перестала , вроде и неловко. Искусство!
- Пффф, искусство! - модная бабулька закатила подкрашенные глаза и прижала к груди сумочку. - Вот, помню, на премьере в Большом...
- Ну, завела! - неoдобрительно фыркнула кикимора. - Хватит уже задаваться, культурная ты наша.
- Да ты! - побагровела моложавая бабулька. – Да я...
- До свидания. Большое спасибо, – пробормотала я, бочком-бочком сдавая назад.
Пенсионерки моего бегства не заметили. Они с упоением обсуждали, кто, когда и сколько лет назад был не прав.
Я выбралась из кустов, отряхнула шорты и взглянула на часы. В запасе минут пятнадцать, успею еще кого-нибудь опросить. Вот только кого? Улица пустынна, слышны лишь крики детей да перебранка бабулек в сквере.
Подождать возле подъезда? Звонить во все двери подряд?
- Эй! - услышала я вдруг. Обернулась .
На пороге первой квартиры стояла, подбоченившись,колоритная девица. В руке - шумовка, на пальцах с ярким маникюром сверкают кольца, аппетитное пышное тело упаковано в красно-синий халат, в густых черных волосах над ухом - кокетливый алый цветок.
- Ты, что ли, про Ксюшу туточки расспрашиваешь? - осведомилась девица, голову набок склонив.
- Я. А что?
Она хмыкнула, смерила меня выразительным взглядом и посторонилась.
- Заходь, раз так. Погуторим.
Побoлтать я была не прочь.
- Тапки, – передо мной шлепнулись простенькие гостевые тапочки. - Руки мыть тут. Чистое полотенце на гвоздике.
Она ткнула пальцем в приоткрытую дверь ванной и, покачивая бедрами, скрылась на кухне. Щелчок, шипение газа, журчание воды.
Когда я заглянула на кухню, хозяйка прищурилась и голову набок склонила. Казалось, вот-вот потребует предъявить руки - хорошо ли вымыла. Обошлось .
- Сажайся, - она махнула рукой на табурет у накрытого скатертью стола. – Чай скоренько будет.
И принялась рыться в каких-то коробочках.
Я огляделась. Небогато, но с непритязательным жилищем Ксюши не cравнить. Видно, что девушка тут обитает хозяйственная, способная даже нехитрый быт сделать уютным. Коллекция чашек на стене, повсюду вязаные салфеточки, скатерть хрустит от крахмала, сервиз сверкает, чайник блестит начищенным боком, на плите тихонько побулькивает кастрюлька, на приступочке дожидается своего часа густо-красная томатная зажарка.
- Да борщ надумала сварганить, - объяснила хозяйка, перехватив мой взгляд, и выставила на стол штук пять вазочек с вареньем, чайник с заваркой и блюдо со свежайшими булочками, которые умопомрачительно пахли корицей и сливочным маслом. - Ты жуй, жуй, не стесняйся. Свои люди.
- Хм? - приподняла бровь я и не утерпела, запустила зубы в мягкий бок булки.
- Ты ж из полиции? - хозяйка громко прихлебывала чай.
Я смогла только кивнуть - рoт-то был занят.
- Ну вo, – она широко улыбнулась . - А у меня папаня там служил.
- Погиб? - с сочувствием спросила я, прожевав.
Она вытаращила глаза.
- Сплюнь! Они с мамкой переехали, папка сказал, мол, надоела ему эта спокойная южная жизнь, силов его нет. Α ты кто вообще будешь?