Поворачиваюсь к нему и так выходит, что нахожусь чуть над ним. Дима все еще обнимает меня, наши ноги сплелись, и я совершенно забыла следить за длинной своего платья.
— У меня есть волосы, и что я с ними, по-твоему, сделаю?
— Можно сделать хотя бы так.
Дима закладывает пряди мне за уши, теперь они не свисают на его плечи. Как же он смотрит на меня. Не моргая, и в этот раз восхищения, которое я иногда замечала, столько, что оно выхлестывается за края. Автоматически прикусываю губы, в другую секунду рука Димы заползает в мои волосы, которые так сильно ему мешали, и он целует меня. Я буквально падаю на него и отвечаю совершенно не нежными поцелуями. Эти поцелуи переполнены желанием, страстью и горечью, у них вкус виски и отчаянья. Дима прижимает меня к себе все сильнее, я же беру его лицо в руки, так целоваться куда удобнее. Под пальцами его колючая щетина, в рот попадают мои волосы, это все неважно, мне хочется еще и еще. Руки Димы сползают с моей спины и ловко забираются под платье. Так сильно мои ягодицы еще никто никогда не сжимал.
На пару секунд Дима прекращает пьяные поцелуи и смотрит на меня. Между нами сейчас такой разряд, что убьет любого. Не знаю, о чем он думает, я же думать не могу, вернее, преднамеренно не позволяю себе. Вздохи Димы тяжелые и мучительные, и вот одним движением он перекручивает меня так, что я оказываюсь на спине, он же нависает надо мной. Его поцелуи в шею, и я теряюсь в происходящем, с него слетает одежда, с меня, похоже, тоже. Теперь точно чувствую, какое горячее его тело. То, что Дима делает с моей грудью, заставляет меня извиваться под ним, так сильно секса мне еще не хотелось никогда. Хочу закричать, что это невыносимо, как он входит в меня. Нет той нежности, к которой я привыкла, нет ни единого слова, лишь стоны, и чем глубже он оказывается во мне, тем громче они становятся.
Дима все ускоряется, не знаю, как он может выдерживать этот сумасшедший темп, я хватаюсь за его спину, может и расцарапаю ее, если он не замедлится. Он и не собирается, добавляет еще и руку, как же мне становится приятно. Пару минут, и разгорается оргазм, мои ногти все же впиваются в его спину. Еще никогда мой оргазм не длился так долго, я уверена, что меня вот-вот разорвет. Такого секса у меня еще не было, секса, где нет тебя и его, нет проблем, нет радостей, нет мук совести и мыслей. Есть только нарастающая волна в тебе, а потом ощущение райской безмятежности.
Я лежу совсем без одежды на его груди, и мои волосы опять повсюду. Теперь Дима не ругается и самостоятельно распихивает их так, чтобы они нам не мешали. Мы укрылись пледом, так и лежим уже полчаса. Телевизор Дима выключил, и мы слушаем тишину.
— О нем думаешь? — портит всю гармонию Дима.
— Не совсем. Думаю, почему я не чувствую вину. Где мои муки совести? Где презрение к себе?
— Сегодня этого не будет, может и завтра. Ты сделала то, что хотела, и сложно винить себя за это. Еще слишком свежи приятные воспоминания. Пройдут — тогда накатит.
— Хочу спать.
— Я тоже, давай выключим свет и будем спать.
Просыпаюсь я одна на диване от шума на кухне. Сначала думаю, что мне приснилась измена Андрею, потом вижу себя голую и понимаю, что нет. Укутываюсь в плед и потираю глаза, когда Дима заходит в гостиную.
— Доброе утро. Я уезжаю, сделал тебе кофе, поищи что-нибудь в холодильнике.
— Доброе, сколько уже?
— Девять. В общем, сколько хочешь, столько валяйся. Если соберешься куда-нибудь, рядом с кружкой я оставил запасной ключ, закроешь дверь.
— Ладно.
Дима берет ключи от машины и уходит. Я не ложусь больше спать, иду в душ, тут у Димы тоже все черное, потом пью остывший кофе и начинаю собираться. Мне не стоило делать того, что я сделала вчера, я выпила лишнего и нашла успокоение в сексе с Димой, трезвая я бы так не поступила. Не скажу, что чувствую себя последней тварью и хочу умереть, мне понравился секс, мне понравился вчерашний вечер. Только все это неправильно, и в груди давит сначала немножко, потом даже ребра ноют.
Я еду домой, понятия не имею, что буду говорить Андрею, что вообще дальше буду делать, мне просто надо домой. Я удивлена, когда застаю его дома, уже часов одиннадцать, а Андрей не на работе. Он сам подбегает ко мне и говорит:
— Прости меня, Мира. Не знаю, что на меня вчера нашло, я наговорил тебе много гадостей, не спал всю ночь, все думал об этом. Я поступил, как идиот, не поверил тебе. Какие отношения без доверия? Хочу сказать, что я верю, что у тебя с Димой ничего нет. Я был вчера зол, поэтому так сказал. Больше никогда не будет сцен ревности, обещаю никогда не сомневаться в тебе.
— Все нормально, — пытаюсь улыбнуться я.
— Ты меня прощаешь?