Именно сейчас я вспомнила, что обычно он уходил примерно в это время. Я не знала, чем он занимается и есть ли у него работа, но уезжал он в одно и то же время, где-то между одиннадцатью и двенадцатью. Я знала, потому что последние пять недель наблюдала за всеми из своего окна, когда мы не гостили у родителей.
У Элайджи наверняка есть работа. Он мог позволить себе дом и хороший внедорожник, и при этом постоянно носил повседневную одежду. Темные джинсы и простые футболки, иногда однотонные, иногда с нездоровым принтом в виде демонов и черепов. Это было довольно странно, вернее пугающе. Этот образ слишком хорошо сочетался с идеальным изгибом его бровей и злобным блеском в глазах. Иногда он надевал коричневые ботинки, а иногда — темные «Nikes».
Я очень много дней глазела на него в окно.
Через несколько дней после возвращения домой я подумала о том, чтобы сказать ему спасибо, но была уверена, что сделала это в машине той ночью. Я решила, что он предпочел бы, чтобы мы оставили его в покое. Это меня вполне устраивало. Я еще не забыла, как он обошелся с Люси, но в тот вечер он мне очень помог.
Я с ужасом думала, что могло бы случиться, если бы попыталась добраться до больницы самостоятельно или осталась дожидаться родителей.
— Ох, он смотрит на меня. — пискнула Люси. Я посмотрела вверх. Элайджа направлялся к нам. — Он хочет вернуть свои чипсы? Я уже их съела.
— Что?
Теперь пищала я, хмуро глядя на свою дочь.
— Дедуля разрешил мне их взять, — сказала она.
Конечно, Элайджа должно быть бросил пакетик чипсов в машину, когда садился в нее тем вечером. Но я не обратила на это внимания.
— Я уже съела их! — сказала ему Люси, когда он приблизился.
Он приостановился, посмотрел на нее, а затем продолжил свой путь к нам. Он был в паре метров передо мной, когда мельком взглянул на автокресло в моей руке. Его глаза медленно пробежались по мне, на мгновение задержавшись на груди, а затем по всему телу. Как он посмел оценивать меня средь бела дня? Он мог бы сначала хотя бы поздороваться.
Мое лицо пылало. Без сомнения, оно было краснее, чем футболка, в которую была одета Люси. Стало только хуже, когда я увидела, как его взгляд задержался на моей груди. Его темные хищные глаза расширились.
Я не могла вынести этого больше ни секунды.
— Ох, моя карамелька! Что, по-твоему, ты сейчас делаешь?
Элайджа моргнул, потом снова моргнул.
— А?
Он что, шутит? Он отключился, пока любовался моими сиськами?
— Ты пялишься... опять.
Я не стала упоминать о неуместности его действий. Он должен был догадаться. Я переложила автокресло Элая в другую руку, так как у меня устала рука.
— Извини. — Он откинул волосы упавшие ему на лоб, прежде чем сжать переносицу. — Я увидел вас, и подумал, что стоит проверить, как вы.
Серьезно?
— Зачем?
Я напряженно застыла, присматриваясь к нему, пытаясь понять его намерения.
— Я, блядь, чуть листву не скинул от страха. Я думал, ты родишь ребенка в машине. — Он снова заглянул в автокресло. — Это нормально?
— Это? — Глубокий вдох, Хэдли. — Элай — мальчик, и он совершенно здоров.
— Хорошо. — Он сделал паузу. — Подожди? Элай? Отличное имя.
Лучше бы он не думал, что его имя похоже на имя Элая. То есть, по сути, так и есть, но... Прости, Элай, я не хотела менять твое имя, даже когда узнала, что оно похоже на имя соседа. Кроме того, Оливия уже вышила его имя на детских вещах.
— Спасибо, — сказала я ему.
Элайджа схватился за голову, словно был в чем-то неуверен... или совершенно сбит с толку, и сделал шаг назад.
— Тогда я пойду.
Он снова покачал головой, разворачиваясь.
Он посмотрел вправо, где находились мальчишки.
— Что? — огрызнулся один из них на угрожающий взгляд Элайджи.