В прошлом это пугало меня. Мысль о том, что я являюсь второй половинкой чьего-то целого, не позволяла мне признать существование этой концепции. Но сейчас, лежа здесь, все это не кажется таким уж страшным.
— Нико, — выдыхаю я, когда он проталкивается глубже, заполняя меня так, как только он может.
— Я здесь, детка. И я никуда не уйду.
Он медленно входит в меня, пока его пальцы играют с моим клитором.
Мой оргазм наступает быстро, но его почти ленивые движения означают, что он никогда не поднимает меня достаточно высоко, чтобы я упала, и в итоге я долгое время нахожусь на гребне этого оргазма, почти на расстоянии прикосновения.
Его губы продолжают целовать мое плечо, обращая внимание на каждую рваную рану, оставшуюся после его безрассудного поведения.
Зная, что его не смущает беспорядок на моей коже, я чувствую себя немного лучше, но пока швы окончательно не разойдутся и я не увижу истинный беспорядок того, что у меня осталось, я всегда буду думать о худшем.
— Пристрастился к тому, чтобы быть внутри тебя, Сирена. Твоя киска чертовски впечатляющая, — шепчет он, прижимаясь к моей коже. Жар его дыхания посылает дрожь желания по моему позвоночнику.
Он может быть внутри меня, он может держать меня в своих руках, но этого недостаточно. И я боюсь, что этого никогда не будет, когда дело касается Нико Чирилло.
То, как сильно я хочу его, даже в ту самую первую ночь, всепоглощающе. Но теперь, когда я позволила себе обладать им, становится только хуже.
— Твоя киска практически душит мой член, детка. Моя девочка точно жаждет его, да?
— Нико.
— Да, блядь, это я. И с этого момента это буду только я, — собственнически произносит он. Его слова заставляют меня ненадолго вспомнить о Брэде. Но я быстро пресекаю эти мысли. Между нами все давно кончено. Я держала его рядом только из эгоистических соображений. Но после того, что произошло в прошлые выходные, думаю, нам обоим стало очевидно — наконец-то — что ничего существенного в этом не было. Он удовлетворял мои потребности — так сказать, «чесал зуд». А я… да хрен его знает, что я удовлетворяла в его жизни. Он хотел от меня большего, чем я была готова дать. Это всегда было более чем очевидно. Может, ему было достаточно притворяться, водить меня на свидания и выставлять напоказ.
Что бы это ни было, сейчас это не имеет значения. Все кончено. Эта глава моей истории закончена, и я готова приступить к новой.
— Да, — простонала я, соглашаясь с ним. — Только ты, Нико.
В его горле раздается грязный стон, и этого достаточно, чтобы приблизить мое освобождение.
— Ты собираешься кончить на мой член, Сирена?
— Да.
— Скажи мне, что тебе нужно, — требует он, мучая меня своим сексуальным, глубоким голосом, продолжая свои медленные, размеренные удары.
— Больше. Мне нужно больше.
— Как больше? — спрашивает он, играя со мной.
— Быстрее. Сильнее. Мне нужно… Мне нужно, чтобы ты был в самом худшем виде.
— Что ж, очень жаль, детка. Потому что прямо сейчас ты получаешь меня в лучшем виде.
Приподнявшись на локте, он навис надо мной.
— А теперь дай мне свои губы. Мне тоже нужно больше.
— Я спала, — говорю я, морщась, но мне лучше знать.
— И что? Ты могла бы вылизывать пол в ванной, а я бы все равно хотел эти губы на своих.
— Мерзость, — бормочу я в такт, прежде чем он перемещает мою голову туда, куда хочет, и прижимается своими губами к моим.
Поцелуй такой же медленный и сладкий, как и то, что он делает ниже по моему телу. Он целует меня с благоговением и любовью, заставляя мои глаза гореть от слез. Могу честно сказать, что такого я никогда не испытывала во время секса. Конечно, бывало и такое, что мне хотелось плакать в середине акта, но это скорее потому, что все было так хреново и я жаждала остаться наедине с вибратором, а не с дохлой рыбой, которая пыталась потрясти мой мир. Честно говоря, некоторые мужчины не могут даже вызвать волну, не говоря уже о том, чтобы заставить Землю хоть как-то двигаться.
Язык Нико лижет мой рот, пока он трахает меня так глубоко, как только позволяет эта поза. Каждый его толчок задевает мою точку G самым умопомрачительным образом. Он тоже знает об этом, но не дает мне больше. Он просто держит меня на грани. И как бы мне ни хотелось умолять о большем, я никогда не делаю этого. Я просто отдаюсь ему, зная, что, когда он будет готов, он сделает так, что мой мир будет потрясен.
Я понятия не имею, сколько времени проходит, день или ночь, пока мы продолжаем… заниматься любовью?
Мысль о том, что мы можем оказаться на этой территории, не дает мне покоя.
Я ежедневно наблюдаю за остальными, за тем, как они заботятся друг о друге, как они пообещали друг другу вечность.
Так вот к чему все идет?