Эта мысль возвращает надежду в мое сердце.
— О, черт, — бормочет мужчина у двери, как будто я – самое большое недоразумение в его жизни. — Что, черт возьми, мы будем с ней делать?
— Я с ней разберусь, — говорит мужчина, хватающий меня за руку, его тон не оставляет места для споров.
Без каких-либо объяснений, что, черт возьми, происходит, меня вытаскивают из моей спальни и тащат по коридору и вниз по лестнице. Я спотыкаюсь на полпути, единственное, что удерживает меня от падения, – безжалостная хватка на моей руке.
В ту секунду, когда мы останавливаемся, я начинаю бороться, чтобы высвободить руку. Мой похититель отпускает меня, но прежде чем я успеваю метнуться в сторону, его рука обхватывает мою шею, и моя спина прижимается вплотную к его груди.
— Не прикасайся к ней, блять! Она не имеет к этому никакого отношения, — слышу я крик дедушки. Это отвлекает мое внимание от похитителя, и я вижу дедушку на коленях посреди гостиной.
Другой мужчина пинает дедушку в живот, рыча:
— Но ты, блять, пытался убить моих жену и сестру?
О, Иисус.
Ледяной металл пистолета прижимается к моему виску, заставляя замереть каждый мускул в моем теле.
Мы все умрем.
Черт.
Я не хочу умирать.
— Как тебя зовут, малышка? — спрашивает мой похититель, его тон пронизан угрозами, которые вселяют в меня еще больший ужас.
Я разрываюсь между желанием припасть к его ногам, умоляя пощадить меня и сопротивляться изо всех сил, которые у меня еще есть.
Эти люди безжалостны. Ты должна бороться.
Я стискиваю зубы и, не желая показывать, насколько напугана, выдавливаю:
— Розали.
Меня назвали в честь моей матери, которая умерла, рожая меня.
Мой похититель трется щекой о непослушные пряди волос, падающие на мое лицо и плечи, затем делает глубокий вдох.
Боже правый.
Черт.
Мои мышцы напрягаются еще сильнее, пальцы впиваются в ткань, прикрывающую предплечье, обернутое вокруг моей шеи.
— Хм. Маленькая Роза. Ты пахнешь аппетитно.
Нет-нет-нет-нет.
Есть вещи похуже смерти, и впервые страх быть изнасилованной вспыхивает во мне подобно лесному пожару, разрушая скудную надежду и чувство безопасности, которые у меня остались.
Если ты не будешь бороться, ты не выживешь сегодня. Они сделают с тобой ужасные вещи, прежде чем убить.
Мои мышцы напрягаются, и моя челюсть крепко сжимается, когда я рычу:
— Пошел ты. — Я пытаюсь ударить его затылком по носу в надежде освободиться, но он легко уклоняется от меня, издавая веселый смешок.
Мои ногти глубже впиваются в его предплечье, и я отчетливо осознаю, что на мне обтягивающие шорты и майка, обнажающая живот. Без лифчика. Без обуви. С таким же успехом я могла бы стоять в нижнем белье перед всеми этими мужчинами.
Я надеваю этот наряд, только когда уединяюсь в своей спальне. Я всегда прикрывалась свитером большого размера, когда мне нужно было пойти на кухню перекусить.
Каждый дюйм меня дрожит от безжалостных волн ужаса, захлестывающих меня.
— Мне нужны полиэтиленовые пакеты, — говорит страшный человек, стоящий рядом с дедушкой.
— Сделаем, босс. — Один из мужчин быстро покидает гостиную.
Зачем? Они собираются задушить нас? Иисус.
Я оглядываюсь по сторонам, и насчитываю одиннадцать человек. Не видно никого из наших охранников.
Я смотрю на дядю Рикко и замечаю пятна крови на его одежде. Цвет его лица мертвенно-бледный.
Нет.
Человек, который говорил больше всех, медленно идет к дяде Рикко. Я отчаянно качаю головой, когда он достает массивный нож, пристегнутый к ноге.
— Смею предположить, что Рикко не только твой племянник, но и твоя правая рука, верно? — он растягивает слова, как будто ему скучно.