Лиллиан
— Знаю, что пришла рано, но… — Мои слова обрываются, когда я замечаю, что Хадсон открыл дверь в одних черных спортивных штанах.
И вдруг осознаю биение собственного сердца, глядя на его плоскую грудь, переходящую в живот, покрытый мускулами. Его кожа темнее, чем я ожидала бы от нью-йоркского руководителя. Он либо завсегдатай солярия, либо, должно быть, часто занимается спортом на открытом воздухе топлес. Не могу представить, что это первое. Каким бы уверенным он ни казался, Хадсон не из тех, кто настолько поглощен собственным имиджем.
— Лиллиан?
Поднимаю взгляд от легкой россыпи темных волос на его груди. И снова сжимаю губы.
— Я пришла пораньше.
Хадсон прищуривает глаза и приподнимает уголок рта.
— Ты уже говорила это.
Чувствую, как на щеках появляется румянец, и стараюсь смотреть куда угодно, только не на его обнаженную грудь.
— Верно.
Он засовывает руки в карманы, привлекая мой взгляд к области между карманами.
— Мне нужна минута, чтобы одеться.
— Я заметила.
Он игриво выгибает брови, а его улыбка расширяется.
— Я имею в виду… — Закрываю глаза. Это единственный способ не попасть под гипнотический взгляд. — Я буду ждать тебя здесь.
— Заходи. Я на минутку.
Он что, смеется? Звучит так, будто смеется.
Мне приходится открыть глаза, чтобы проследовать за ним в его комнату, но держу взгляд опущенным. Направляюсь прямо к окну, чтобы изучить пейзаж. Оставайся на месте! Я борюсь со своими слабыми глазными мышцами, которые так и норовят отправиться туда, где Хадсон достает вещи из своего чемодана. Его широкая, мускулистая спина изгибается при каждом движении.
— Итак…
Наклоняюсь ближе к окну.
— Ты выбрала все черное, да? — Он имеет в виду мои черные брюки и свитер с высоким воротом.
— Это лучшее, что я могла сделать с тем, что у меня было. — Мне пришлось выбирать между черными туфлями на каблуках или моими белыми повседневными слипонами. Я выбрала комфорт. Хотя белый цвет не особо скрытный.
За звуком его босых шаркающих ног следует щелчок закрывающейся двери ванной. Я тяжело выдыхаю, испытывая облегчение от того, что могу ослабить контроль за своими глазными яблоками. Я только что видела своего босса — временного босса — полуголым. Ничего страшного. У каждого есть тело. Просто хотелось бы, чтобы вид его обнаженного торса не приводил меня в такое замешательство.
Хотя нет ничего плохого в том, чтобы полюбоваться идеальным образцом мужчины.
Это все, что я делала. Любовалась.
Не то чтобы я представляла свои руки на всей этой загорелой коже.
Во всяком случае, не слишком сильно.
Его гостиничный номер раздражающе опрятен. Нет ни одного предмета, который был бы не на своем месте. Ни одного грязного стакана или полотенца на полу. Ничего похожего на торнадо одежды и туалетных принадлежностей на каждой поверхности в моем номере.
Звук его телефона, вибрирующего на столе, заставляет меня подскочить. Размышляю над тем, стоит ли ответить. Я ведь его помощник-ассистент. В конце концов, звонок переходит на голосовую почту. Отвечать на его личный телефон — это, наверное, та граница, которую я не должна переступать. Но, видимо, подглядывание — та граница, которую я с удовольствием переступаю.
На определителе номера написано «Х». Просто «Х»? И поскольку фамилия не указана, предполагаю, что это не деловой звонок. Возможно, «Х» это женщина, с которой он встречается. Или может быть «Х» это старый друг по колледжу. У меня был парень по имени Куин, и все звали его Кью. В любом случае, ник, запрограммированный в телефоне, подразумевает уровень близости между друзьями или любовниками.
Дверь в ванную открывается. Я отскакиваю к окну и пытаюсь замедлить свой учащенный пульс. Увидел ли он, что я смотрю на его телефон? Скажет ли что-нибудь, если увидел? Вытираю потные ладони о брюки. Когда поворачиваюсь, то стараюсь придать лицу непринужденное выражение.
Мужчина хмурит брови.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Оценив свое лицо, я понимаю, что, вероятно, выгляжу как ребенок, пускающий газы.
— Я очень взволнована. Ты готов? — Потом направляюсь к двери, спеша покинуть место преступления.
— Не хочешь взять пальто? — спрашивает он меня сзади. — Там будет холодно.