— Хорошо.
Мне легко согласиться, потому что я не собираюсь оставаться здесь настолько долго, чтобы забеременеть.
Конмак приказывает одеться и проводит меня через лабиринт коридоров и лестниц на нижние уровни здания. Я стою справа от него — с той стороны, где нет повязки, и ерзаю под его горящим взглядом.
— Куда мы? — шепчу я.
— Тебя нужно проверить, — пробормотал он и уставился прямо перед собой.
— Типа медосмотра? — спрашиваю я.
Он хмыкает.
Я не знаю, испугаться ли мне, испытать облегчение или полюбопытствовать, почему в здании ирландской мафии работает человек, который может оказывать медицинскую помощь.
У греческой мафии, по крайней мере, есть своя отдельная клиника.
Дверь одного из кабинетов открывается, и оттуда выходит мужчина лет тридцати, одетый в черную рясу священника. Он красивый, медовые светлые волосы уложены беспорядочными волнами, но его холодные голубые глаза кричат о насилии.
Покрепче ухватившись за воротник пальто, я прижимаюсь к Конмаку.
— Что это? — спрашивает блондин, пробегая глазами по моей фигуре. — Новый боксер или ты переходишь на что-то более извращенное?
Конмак делает шаг вперед, его огромное тело образует барьер между мной и священником.
— Не твое дело.
Мужчина хихикает, ничуть не обижаясь.
— Итак, если она не боец, то ты, наконец, выгуляешь свой член?
Я навострила уши и задумалась, преувеличивает ли мужчина или говорит правду об отсутствии у Конмака сексуальной жизни. Если мужчина готов заплатить целое состояние только за то, чтобы женщина родила ему сыновей, то, возможно, он не любит женщин.
— Киран? — спрашивает Конмак.
— Да? — отвечает Киран.
— Иди потрахайся.
Конмак переставляет меня на другую сторону и проталкивается мимо Кирана, стараясь отбросить того на несколько шагов назад. Я напрягаюсь, волоски на шее поднимаются в предвкушении неизбежной драки. Мужчины с такими глазами не любят, когда их оскорбляют.
Я оглядываюсь через плечо и вижу Кирана, стоящего посреди коридора.
— Похоже, я не единственный, кто сейчас трахнется, — говорит он.
По моему позвоночнику пробегает дрожь, но я игнорирую это ощущение. Может, Киран и чудак, но с Конмаком я чувствую себя в большей безопасности.
Обогнув угол, мы подходим к двери без опознавательных знаков, и Конмак стучит в нее с таким видом, будто сидящий внутри человек должен ему денег. Не дожидаясь, пока кто-то пригласит его, он распахивает дверь.
Крупное тело Конмака занимает большую часть дверного проема, но я успеваю заметить, что это приемная врача, с низкими столиками, стульями и плакатами на стенах. Слева открыта дверь, там за столом сидит беременная женщина.
— Какой смысл стучаться, если ты просто врываешься? — огрызается она.
Я бросаю взгляд на Конмака, который игнорирует ее пренебрежительное отношение. Потом смотрю на беременную женщину, которая со стоном поднимается на ноги.
— У меня есть для тебя работа, — говорит он, его голос хрипловат.
— Что случилось? — спрашивает она с искренним беспокойством.
Конмак заходит в приемную, оставляя меня стоять в дверях, раздетую до гола, если не считать пальто. Я прижимаю воротник к шее, хотя по голым ногам и ступням видно, что под ним ничего нет.