— О Боже, Энцо, я сейчас снова кончу, — задыхаюсь я.
В глубине его груди раздается рык, от которого по моему позвоночнику пробегают мурашки.
— Мое имя и имя Бога не должны звучать в одном предложении, красавица, — хрипит он, его голос такой же грубый, как и камень под нами. — Одно свято, а другое развратно.
Он загибает пальцы свободной руки мимо моих губ и зацепляет их за нижние зубы, притягивая мой расфокусированный взгляд к своему, на его лице появляется рычание.
— Угадай, кто из них я?
Придушенный крик — мой единственный ответ, когда оргазм пронзает меня. Я кончаю, мои зубы вгрызаются в его плоть, а зрение чернеет от мощных волн, накатывающих на меня. Он поднимает меня с себя, чтобы ослабить давление, жидкость вытекает на его живот, когда я бьюсь в конвульсиях.
Было бы неловко, если бы я была способна чувствовать что-то помимо эйфории.
Затем, свободной рукой, он направляет меня обратно вниз, входит в меня и разжигает блаженство до почти болезненного уровня, держа при этом свои пальцы крепко сцепленными над моими зубами.
Мое тело содрогается, когда его толчки учащаются, я чувствую, как он набухает внутри меня. Затем его голова откидывается назад, его сильное горло издает стон, когда он взрывается рядом со мной. Он замирает, вены на его руках, кистях и шее утолщаются, когда он вибрирует подо мной.
По-прежнему преодолевая волны, я прижимаюсь к нему, издавая еще один дикий рык и заставляя его снова поднять глаза на меня, внутри которого пылает инферно.
— Черт, продолжай высасывать все до последней капли. Ты можешь получить все, детка. Тебе нужно только взять это.
Он притягивает меня к себе за челюсть, как рыбу на крючке. Я пускаю слюни вокруг него, но это, кажется, только подливает масла в огонь, бушующий в его глазах. Я кладу руки на его широкие плечи, одновременно ненавидя и любя то, какими крошечными выглядят мои руки по сравнению с его.
Его глаза на мгновение переходят на мой рот, как будто он раздумывает над тем, чтобы поцеловать меня.
Но он этого не делает. Он просто смотрит мне в глаза, пока мы спускаемся с высоты, создавая одно из самых сильных моментов в моей жизни. У меня никогда не было мужчины, который смотрел бы на меня так, как Энцо. Такое ощущение, что он бросает меня на стол, берет скальпель и разрезает мою плоть, чтобы увидеть мою почерневшую душу, обнаженную перед ним.
Наконец, он отпускает меня, и я едва успеваю закрыть рот, ловя слюну, прежде чем она стекает на его лицо. Я прикусываю губу, наслаждаясь тем, как раздуваются его ноздри, когда он смотрит на меня.
Он не уклоняется от моего взгляда, хотя я не могу сказать того же о себе. Это кажется слишком интимным — слишком прощупывающим. Как будто, если он будет смотреть достаточно долго, он поймет, что я — худший человек, которому он мог бы отдаться.
Я отворачиваюсь, кривя губы в легкомысленной ухмылке.
— Это было...
— Не оскорбляй меня, сжимая то, что это было, в одно слово, — вклинивается он, его глубокий голос хриплый.
— Хорошо, — просто говорю я, скатываясь с него и вздрагивая от ощущения его спермы, покрывающей внутреннюю поверхность моих бедер. Еще одна вещь, которая кажется слишком интимной. — Тогда я не буду.
— Хорошо.
Он все еще смотрит на меня, и мои инстинкты бегства начинают срабатывать.
— Пойдем со мной домой, — говорит он, как будто чувствуя это.
Обычно я чувствую облегчение, когда меня приглашают в их дом, но в этот раз я не чувствую ничего, кроме грусти. Хуже всего то, что этого недостаточно, чтобы остановить меня. Этого недостаточно, чтобы пересилить мое отчаяние выжить.
— Я буду рада.
Глава 5