Сил? Она уже дала прозвище этому ублюдку?
Я зыркнул на нее, когда она проходила мимо, а она прибавила шагу, чтобы уйти.
Мое настроение портится с каждой секундой, я поворачиваюсь к смотрителю, который стоит ко мне спиной, моя посуду в раковине.
— Итак, как вы достаете все эти припасы? — спрашиваю я. Сильвестр замирает. — Если у вас нет раций и тому подобного, — добавляю я, в моем тоне сквозит сомнение.
Я не люблю лжецов.
— Моя рация перестала работать неделю назад. Батареи сели, а замены нет. Примерно раз в месяц сюда заходит грузовой корабль, и я покупаю у них все, что мне нужно.
— Покупаете? Вы все еще работаете?
Он бросает на меня взгляд.
— Я на пенсии. А на пенсии хорошо платят. Мои деньги вас не касаются.
Это не так, но его история — да.
Закончив с раковиной, он ковыляет к деревянной кучке, сложенной у дальней левой стены, и я сужаю глаза.
— Когда приходил последний грузовой корабль?
Еще одно ворчание, когда он начинает складывать дрова в свои руки.
— Три дня назад, — отвечает он. — Я сказал им об этом, но у них не было с собой ни одной, поэтому они пообещали привезти мне замену в следующем месяце.
Я едва успеваю нахмуриться, когда он разворачивается и ковыляет ко мне. Ярость бурлит в моей груди, угрожая выплеснуться через рот.
Он не говорит, что мы застряли здесь на долбаный месяц. На месяц со старым, странным человеком и девушкой, которая чуть не украла у меня всю мою гребаную жизнь.
— Я уверен, что мы можем светить маяком и ждать, пока кто-нибудь зайдет.
Он насмехается.
— Сюда не ходят корабли, если они могут помочь. Эти воды опасны, как ты сам убедился. Вот почему мой поставщик заходит сюда только раз в месяц.
Я скрежещу зубами. Может, Сойер и выставила меня дураком, но в глубине души я знаю, что он что-то скрывает.
— Я бы хотел посмотреть на радио.
— Будь моим гостем, парень, — снисходительно произносит он, роется в кармане, достает его и бросает мне. Я ловлю ее и бросаю на него взгляд.
— Вы часто носите в кармане мертвые рации? — спрашиваю я, вскидывая бровь.
Он ворчит.
— Привычка.
Это черное компактное устройство и совершенно мертвое. Выключатель уже в положении ON. Неубежденный, я снимаю заднюю крышку. Батареи горячие на ощупь, что сразу вызывает подозрение, но я пока не могу доказать, что он что-то сделал. Поэтому я молча наблюдаю, как он проходит в маленькую гостиную и начинает подкладывать дрова в камин.
— Как тебе Кофе? — Сильвестр спрашивает Сойер. — Иди и положи ноги повыше.
— Кофе — это здорово, — щебечет она, поднимая ноги к камину. Они порезаны и кровоточат, но она не жалуется.
— Есть аптечка? — спрашиваю я.
Сильвестр смотрит на меня, а затем переводит взгляд на ноги Сойер, когда замечает, куда я смотрю.
— Боже мой, юная леди! — восклицает он. — Вы собираетесь занести себе инфекцию. Позвольте мне взять аптечку.
Как будто у меня нет засохшей крови на боку лица, но, черт возьми, все равно.
Сойер открывает рот, на ее лице написано чувство вины, и она готовится сказать ему, чтобы он не волновался, поэтому я отрывисто говорю:
— Пусть.
Она смотрит на меня, теперь сжимая челюсть от раздражения. Должно быть, я потерял все свои силы, чтобы дать деру в океан.
— Он не может нормально ходить, — бормочет она, когда Сильвестр уходит, медленно поднимаясь по спиральным ступеням.
— Они заразятся, и тогда у тебя будут проблемы с передвижением. Ты хочешь такие же деревянные колышки, как у него?
Она закатывает глаза.
— Я бы никогда не использовала дерево. Я буду проклята занозами до конца жизни. Я бы предпочла быть киборгом.