Мантанилла отталкивается от бетонного балкона, на котором он стоит, и быстро идет к мужчинам. На шприце в его руке вспыхивает отблеск света, и я вскрикиваю, когда он втыкает шприц в шею моего мужа.
— Мейс! — Я снова дергаю за наручники, отчего они врезаются в кожу запястий.
Боль бьет по костям, но она не сравнится с болью, сжимающей мой желудок, когда я смотрю, как мой красивый, мускулистый муж опускается на колени.
— Джесса, — задыхается он, все еще пытаясь спасти меня.
— Мейс, — задыхаюсь я. — Держись!
Они свяжут нас. Они посадят нас в клетки или комнаты, но я найду выход. Я вытащу нас из этой передряги.
— Грёбаный черт — рычит Мантанилла. — Бросьте его за борт.
— ЧТО? — У меня округлились глаза, и я бросаюсь вперед, но тут мое плечо обхватил мясистый кулак. Меня оттаскивают назад, подальше от мужа, и я с беспомощным криком смотрю, как двое мужчин поднимают его и перебрасывают через балкон.
— НЕТ! — Борьба покидает меня, и я падаю на колени. — Мейс, — выкрикиваю я его имя, чувствуя, как боль пронзает мое тело. Мой лоб соприкасается с испанской плиткой. Все мое тело содрогается, а горло горит от крика.
— Заткните ее, — слышу я слова убийцы.
Укол в плечо — единственное предупреждение, которое я получаю перед тем, как мир становится черным.
Мой язык прилипает к нёбу. Мне очень хочется пить. Когда я снова открываю глаза, я лежу на грязном полу в помещении, похожем на бывшую конюшню. Нижняя половина моей клетки деревянная, а верхняя — из стальных прутьев. В одном углу лежит сено, и я чувствую резкую, едкую вонь навоза.
Солнечный свет струится в лучах, наполненных пылью, но я не могу пошевелиться. Боль разливается по всему телу, начинаясь в центре груди и распространяясь по конечностям. Я чувствую, что у меня жар. Голова горит, мышцы болят.
— Мейс, — шепчу я сквозь разодранное горло.
Оно горит от моего крика, и я переворачиваюсь на спину, глядя в наполненную пылью темноту, где находится высокий потолок. Слезы затуманивают зрение и текут по щекам. Они смешиваются с пылью, покрывающей мое лицо, и, когда я закрываю глаза, стекают в уши. Зачем они оставили меня в живых?
Перевернувшись на бок, я прижимаюсь лбом к плечу. Закрыв глаза, я вижу, как его темно-синие глаза смотрят на меня с такой любовью. Мои пальцы сгибаются, и я чувствую его глянцевые темные волосы на его шее, вокруг своих рук. Я вижу его ровные белые зубы и чувствую его массивные руки с рубцами, которые так крепко обнимают меня, оберегая и любя. Его ребенок… наш ребенок… У меня его никогда не будет.
— Пожалуйста, — стону я сквозь прерывистые рыдания. — Пожалуйста, убей и меня.
— Останься со мной, Джесса. — Тихий голос Эллы возвращает меня в настоящее.
Сердце учащается, стучит в груди.
— Элла? — шепчу я.
— Я здесь. Что случилось? Я не могу дозвониться до Мейса. Где он?
Судорога бьет меня по животу, и я выгибаюсь вперед, обхватив колени. Мое платье изорвано, и я совершенно безоружна. Я не могу не думать о том, что если бы у меня остался пистолет, что бы я с ним сделала…
— Джесса? — Голос Эллы стал мягче, призывая меня ответить.
— Он… — Мои глаза закрываются, и я вижу, как он борется.
Я вижу, как один человек падает под ударом его кулака. Я вижу, как второй вырывает его "Глок" из кобуры под мышкой. Я вижу, как Мантанилла направляется к нему со шприцем в руке. Я вижу, как мой прекрасный муж опускается на одно колено, продолжая бороться, пытаясь добраться до меня, как все больше мужчин окружают его, как они оттаскивают его на балкон и сталкивают с края.
— О, Боже, — снова вырывается у меня. — Его больше нет, Элла. Они убили его.
Тишина заполняет пространство вокруг меня. Я слышу только тяжелый шум своего дыхания и хныканье от боли. Я никогда не чувствовала такой пустоты, в моем мозгу повторяется фраза:
— Это твоя вина…
— Я не понимаю, — говорит она наконец. — Они не могли… не Мейса.