Я буду молить его о пощаде, но знаю, что это только вопрос времени, когда он все равно убьет меня. В последнее время он был отстраненным, не таким, как тогда, когда я была моложе и самым важным существом в его мире. Думаю, раньше он заботился обо мне по-своему извращенным и жестоким способом.
Дверь в мою комнату открывается, и входит медсестра. Я думаю, это была та же самая.
Подождите, сколько часов или дней прошло? Как долго я здесь нахожусь? В голове у меня все затуманилось. Я стискиваю зубы, пытаясь сосредоточиться. Мне нужны мои таблетки.
Голубоглазая молодая женщина смотрит на меня и неуверенно улыбается. В прошлый раз, вероятно, из-за моего побега у нее были неприятности. Надеюсь, Константин не причинил ей вреда. Я никогда не переносила, когда он наказывал людей за мои ошибки и поступки. Он знал, что я это ненавижу, и часто использовал это против меня. Манипулирующий ублюдок.
Когда медсестра подходит, чтобы заменить пустой пакет для капельницы, я осматриваю ее лицо и руки на предмет видимых синяков и испытываю облегчение, когда ничего не нахожу.
— Что он мне дает? — Спрашиваю я.
Я должна знать, накачивает ли он меня. Это какой-то новый наркотик, который он снова сначала испытывает на мне?
— Это всего лишь физраствор, — сообщает она. — С антибиотиками покончено.
Физраствор? Антибиотики? Что, черт возьми, здесь происходит?
— Мне нужны мои таблетки, — быстро говорю я. — Он знает, что мне нужны наркотики.
Ее темные брови хмурятся перед тем, как она заменяет пакет физраствора.
— Пожалуйста, — умоляю ее. Я пытаюсь протянуть руку, на мгновение забывая, что привязана к кровати. Обреченно вздыхаю. — Я сойду с ума без своих таблеток. Они мне нужны.
— Мне очень жаль, — торопливо говорит она, прежде чем закончить и выбежать из комнаты.
Я кричу от отчаяния, натягивая наручники. Я никогда так долго не была без кайфа. Константин пристрастил меня ко всякому дерьму, чтобы я вела себя спокойно и подчинялась его воле и требованиям. Когда он не выбивал из меня дух неповиновения, я находилась под таким кайфом, что даже не могла протестовать против его порочных поступков. И теперь, когда сын Константина мертв, его гнев возрастет до невыразимых высот.
Слезы наполняют мои глаза, и текут по лицу. Я обреченно пытаюсь сдержать рыдания, но с треском проваливаюсь. Звук моих мучительных криков наполняет комнату.
Откидываясь на кровать, я закрываю глаза и заставляю себя думать о единственном счастливом моменте в моей жизни.
Сейчас все как в тумане — десять лет ужасных моментов, отделяющих меня от моего счастливого воспоминания.
Но я все еще помню его.
Нико.
Единственный мальчик, о котором я когда-либо заботилась, и единственный человек во всем мире, который действительно заботился обо мне.
Шесть месяцев, которые я прожила с его семьей, были самыми счастливыми в моей жизни. А потом меня лишила этого счастья моя мать, которая продала меня Константину. Ей нужны были деньги на наркотики. Она была настолько зависима, что без проблем продала собственную дочь не один раз, а дважды. Семья Нико никогда не знала, что именно моя мать продала меня в первый раз, прежде чем они спасли меня и попросили жить с ними.
С ними я чувствовала себя в безопасности.
Я чувствовала себя любимой.
Боже, я так давно не чувствовала себя любимой. Я даже забыла, каково это.