Никто не знал, что после десяти недель я тайно сделал анализ крови, ведь должен был я знать, чьего ребёнка буду воспитывать. Медицина сегодня достигла такого уровня, что по каким-то фрагментам ДНК плода в крови матери можно определить отцовство. Так я понял из объяснений в лаборатории. Да, стоил такой анализ недёшево, и ждать пришлось почти две недели. Результат пришёл мне как раз перед звонком Леры.
Девяносто девять целых, девяносто девять сотых процентов вероятность моего отцовства.
Если раньше и оставались сомнения, то теперь их не было. Фотография, которую я хранил в портмоне была моего малыша. Моей крови и плоти.
А потом вновь больница и... выкидыш. В один день я умудрился обрести всё и всё потерять.
Я был подавлен, сломлен, разбит. Мне словно перекрыли кислород. Мама говорила что-то пыталась поддержать, просила вышвырнуть Леру, но я не мог. И не только потому, что я был связан договором с Мирзоевым и мне нужны были те акции, что он так хитро оформил на Леру. Я отдал за них огромные деньги и не собирался так просто возвращать. Как не собирался возвращать ему девушку, в которую влюбился, пусть она и оказалась расчётливой стервой. Поделом мне влюбится в гадину.
Врачи успокаивали меня, что организм Леры быстро восстановится, и можно будет снова попробовать сделать ребёнка, чем я и собирался заняться.
С момента нашей свадьбы мы ни разу не трахались с моей женой, и меня это невероятно бесило. Я хотел Леру до звона в яйцах, а она даже простой минет не могла сделать не обрыгавшись.
Её оставили в больнице почти на неделю. Я держался долго, надеялся, что мы переживём это, что как только Лера забеременеет вновь и родит, я смогу простить её.
Каждый вечер я доставал коллекционное вино, которое собирался открыть на рождение своего сына, смотрел на бутылку и ставил на место. Но потом, за день до выписки Леры я сорвался.
Не помню, что послужило триггером. Мама уезжала на море. От всех переживаний, что свалились и на неё тоже, у женщины, что дала мне жизнь пошатнулось здоровье, а потому я без вопросов оплатил ей выбранную путёвку.
Мы поужинали заказанной из ресторана едой, перед тем, как она вызывала такси в аэропорт. Мы попрощались, я вновь достал ту бутылку вина…
А потом… пустота.
На душе, в сердце, в голове.
В какой-то момент хлопнула входная дверь и я решил, что вернулась Лера, психанул, затащил в спальню и трахал остервенело до звона в ушах. Только её запах вызывал раздражение, а визги и ощущения когда член входил по самые яйца в растраханное лоно, не приносили удовольствия.
Точно ведь перед Мирзоевым раздвигала ноги, сука! В зад я её тоже отодрал, и он оказался не менее гостеприимным.
Я так увлёкся, что не сразу почувстовал запах гари. А потом красные пятна перед глазами, оказавшиеся пожарными машинами, когда зрение сфокусировалось. Меня заставили лечь на носилки и что-то вкололи, при этом заставляя дышать через воняющую силиконом маску на всю рожу.
— Какого хрена я здесь делаю? — прохрипел раздражённо, с трудом узнавая собственный голос.
Присесть на кушетке получилось не с первого раза. Неудачно шевельнув рукой, я задел какие-то шнуры и взвыл от боли. Оказывается, у меня из вены торчал катетер, который я умудрился сорвать не полностью. Психанув, рывком вырвал его до конца, тут же пожалев об этом.
— Эй! Есть здесь кто? — позвал что есть сил, зажимая вену, из которой чуть ли не струёй хлынула кровь.
В коридоре послышались шаги и вскоре в палату вбежала тучного вида медсестра неопределённого возраста. Я никогда не любил женщин, которые запускали себя, сколько бы лет им не было, но сейчас мне было плевать на чужие лишние килограммы.
— Чего буяним? — она взглянула на меня с таким видом, словно я ей денег должен. — Да ты погляди-ка на него! — ахнула она, замечая сорванную капельницу. — Зачем тронул? Тебе ещё два часа капаться надо было! Вот как теперь у тебя вену нормальную искать? Втроём одну еле нашли…
— Может, сделаете уже что-то, женщина? У меня тут кровь хлещет! — раздражался я с каждым её словом всё сильнее, вот только накатившая слабость и дурнота от вида собственной крови не давали подняться.
— Сейчас, — раздражённо буркнула она, хватая со столика рядом кусок марли и сворачивая в несколько раз. — На, держи. Зажми крепче. Я сейчас доктора твоего позову.
И уже на выходе, обернувшись через плечо, кинула странную фразу, смысл которой до меня дошёл с запозданием.