— Ты не отвечал на звонки, так что мне пришлось заехать сюда лично.
Вздыхая, я тру глаза тыльной стороной ладони.
— Что я натворил на этот раз? — Спрашиваю я, предполагая, что именно поэтому он здесь — чтобы пожаловаться на то, что я сделал или не сделал.
— Нам нужно обсудить завещание твоего дедушки.
Я провожу рукой по лицу и ворчу. Мой дедушка скончался на прошлой неделе. На днях были его похороны, и это был второй самый печальный день в моей жизни после похорон моей матери.
— Приведи себя в порядок, — инструктирует отец. — Я буду ждать тебя внизу.
И с этими словами он оставляет меня одного в комнате. Я плюхаюсь обратно на кровать и смотрю в потолок, размышляя вслух: — Какое отношение ко мне имеет завещание моего дедушки?
Надевая свою обычную одежду, сшитый на заказ дорогой черный костюм с черной рубашкой, я встречаюсь с отцом в вестибюле моего многоквартирного дома. Поездка на машине к его особняку тихая и наполненная напряжением. Я пытаюсь вникнуть в его доводы относительно того, почему он привез меня домой, чтобы обсудить завещание моего дедушки, но отец отказывается сдвинуться с места.
И к тому времени, когда мы добираемся до дома моего детства, я понимаю, что что-то не так. Мы входим в дом и направляемся прямо в кабинет моего отца на втором этаже. Он жестом приглашает меня сесть, а сам встает над бумагами, разложенными на большом столе из красного дерева.
— Что это, черт возьми, такое? — Спрашиваю я его, любопытство берет верх надо мной. — Новый контракт?
—Что-то в этом роде, — раздраженно бормочет он. У моего отца никогда не хватало терпения, когда дело касалось кого-либо или чего-либо, особенно меня.
— Мне нужно, чтобы ты прочитал это и подписал немедленно.
Я замечаю жирный заголовок на первой странице "Последняя воля и завещание" и приподнимаю бровь.
— Это завещание моего дедушки?
Он кивает один раз.
Заинтригованный, я сажусь в кресло и начинаю читать документы. Поначалу все идет обычным юридическим путем. Но затем начинают всплывать условия, и мои пальцы крепко сжимают листы, пока я читаю то, что можно описать только как архаичной чушью.
— Он, блядь, не может этого сделать! — Восклицаю я, поднимаясь со своего места.
Мой отец беспечно пожимает плечами.
— Но он сделал это.
— Я не собираюсь жениться на Моретти! — Выплевываю я, проклиная имя, вертевшееся у меня на языке.
— Оба дедушки согласились с этим дерьмовым пунктом в своих завещаниях.
Валериус Витале и Марчелло Моретти умерли с разницей в несколько недель. И это то, на что они согласились?
— Это не может быть обжаловано в суде. Это просто смешно! — Кричу я, мой голос поднимается до опасного уровня.
— Мы должны уважать их желания, — просто говорит отец.
Стуча кулаком по столу, грохоча всем, что на нем стоит, я говорю ему: — Нет. Нет, я на это не соглашусь. Я даже Верону Моретти много лет не видел. — Швыряя бумаги на стол, я говорю: — Она ни за что на это не согласится.
— Она уже подписала необходимые документы. Ее отец прислал мне копию по факсу этим утром, — говорит он, заставляя мой мир полностью остановиться.
Недоверчиво качая головой, я выхожу из-за стола и расхаживаю по комнате.
— Должен быть другой способ.
— Никто из нас не получит денег, поместий, недвижимости, особняков, машин, ничего, пока это не принесет плоды.