Опираясь на ледовый посох, который из-за чистоты льда и ледовых украшений мог показаться алмазным, бог зимы и стужи степенно шёл по сугробам, мимо заснеженных деревьев и ледовых скульптур. Шустрые белки, сменившие рыжие шубки на серебристо-серые, проворно перепрыгивали с ветки на ветку. Лесные собиратели шишек и диких орехов, кои здесь в изобилии растут по воле Карачуна, с любопытством следили за передвижением властителя стужи и метели. Не обделили вниманием хозяина здешних земель и птицы, волки и даже несколько ленивых медведей — каждый зверь поблизости желал взглянуть на своего покровителя.
А обитающие в землях Карачуна представители северной ветви народа антрокошей, как и многочисленные духи из зимних просторов, и вовсе вышли на традиционный поклон. Властитель северных земель с добротой и даже некоторым почтением относился к народу антрокошей. Хотя на первый взгляд их можно было бы принять за людей, только более стройных, гибких и чаще всего не высоких, культура чести, честности, стремление к наукам и сохранению знаний, помноженные на природное трудолюбие и пытливый ум довольно заметно отличали антрокошей от людей.
Когда-то они жили рядом с людьми, пока правители людских княжеств не решили, что антрокоши занимают самые доброугожие и плодородные земли. Вопреки своему обыкновению, антрокоши добровольно ушли, предпочитая мир, долгой и кровавой войне. К сожалению, их жест доброй воли и желание сохранить торговые связи с человеческими городами, был расценён, как слабость… Сегодня, когтерукий народ, как их звали многие смерды или «котоухие», как презрительно называли антрокошей посадники да князья, строят свои куполообразные дома в труднодоступных для человека местах. Используя широкие познания в науках, магии прорицания и оборотничества антрокоши постарались ограничить свои города и поселения от любых посягательств со стороны человеческих княжеств.
Карачун с удовольствием отведал поднесённых антрокошами угощений и принял подарки — несколько изумительных деревянных и металлических статуэток с украшениями из алмазов нескольких цветов.
Но сегодня властелин зимних просторов явился в эти края исключительно по зову ветра, по срочному делу — в его волости объявился чужак. А точнее чужачка, которая могла, как сослужить хорошую службу, так и навлечь беду на Карачуна и его владения.
Оставив далеко позади любопытных зверей, вездесущих духов и многочисленные поселения антрокошей, Карачун миновал дремучие леса и поднялся на одну из вечно заснеженных, покрытых льдами гор. Здесь, на одном из широких скалистых выступов, он нашёл существо, что потревожило покой северных ветров — личных гонцов Карачуна.
Издалека её можно было принять за птицу, дивного сочетания оттенков — от сине-сиреневых и лазурных до розоватых, белых и золотых, с нежно алыми вкраплениями. Но это невероятное создание походило на человека, лишь до тех пор, пока не удавалось увидеть его голову. А вместо ожидаемой птичьей головы на плечах гостьи Карачуна красовалась голова почти что человечья, с миловидным женским лицом. Только среди кудрявых, отливающих ярким пурпуром волос то и дело выглядывали мелкие золотистые пёрышки.
При виде приближающегося властелина холодов, птица с человеческим лицом усмехнулась. В свете ясного зимнего дня на полных привлекательных губах гостьи сверкнули мелкие тусклые блики. Большие немного миндалевидные глаза, с длинными выразительными ресницами, с интересом и долей игривости поглядывали на Карачуна.
— Рада тебя видеть, властелин морозов и метелей, — глубоким женским певчим голосом произнесла гостья. — Питаю искренние надежды, что я не единственная, кого ты столь долго заставляешь ждать встречи с тобой.
— Не единственная, будь уверена, — хитровато усмехнувшись, ответил Карачун и присел на камень возле гостьи.
Льдисто-голубые глаза гостя сосредоточились на окровавленном левом крыле птицы с человеческим лицом. Хозяин зимней поры года покачал головой.
— Где ж это тебя так угораздило, птица-гамаюн?
— Да это всё треклятые дети и слуги Вия, — чуть скривилась гамаюн. — А ты не мог бы помочь мне с этим? Я изрядно ослабела, да и ещё кто-то из поганцев Вия, похоже, использовал про́клятое оружие. Стрелу то я извлекла, а вот рану никак залечить не могу. Боюсь, как бы не пришлось лететь за мёртвой водой или торговаться с ведьмами из рода Костяной ноги. А они такую цену ломят в последнее время! Ну никакой совести нет.
Карачун понимающе усмехнулся.
— Их можно понять: всю жизнь кукуют на границы и единственное, чем они могут себя порадовать — это редкие сладости, красивые вещицы, да наряды модные, — проговорил бородач и снял с пояса серебряную флягу с красивой гравировкой. — Вот, держи.
Взгляд гамаюн сосредоточился на фляге в руке Карачуна, и тот разжал пальцы. Фляга осталась висеть в воздухе под магическим взглядом гостьи. Затем подлетела к ране на крыле гамаюн, но тут властелин морозов вновь качнул головой.
— Это лучше пить, — глухо посмеиваясь, заметил бородач.