— Куда мне смотреть? — спрашивает Джек, его внимание переключается на мои губы, прежде чем он прижимает винтовку к плечу и сосредотачивается на горизонте.
— На холме, справа от сосен, — отвечаю я, собирая обрывки своих разбегающихся мыслей. Волна сожаления — это всё, что остается, когда я следую взглядом за дулом ружья. — Койот.
Джек кивает, его правый глаз смотрит в прицел, левый зажмурен.
— Он у меня на прицеле.
— Она, а не он, — поправляю я, но мягко. — Что ты видишь?
— Койота.
Я закатываю глаза.
— Ты упрямый ублюдок. Что ты…
— Кажется, она дезориентирована, — я чуть ли не давлюсь собственной слюной от намека на веселье в голосе Джека. Оглядываюсь, чтобы успеть поймать исчезающую ухмылку, но он не отрывает взгляда от прицела. Улыбка переходит в нечто более серьезное, когда он наблюдает за животным вдали. — Она просто споткнулась. Она ранена… нет, она больна.
— Ты кажешься уверенным. Почему? — спрашиваю я, хотя уже знаю, что он прав.
— Язык её тела. Её голова и уши опущены. Кажется, что она… реагирует на что-то. Не на нас? Не на наш запах?
— Нет. Ветер на нашей стороне. Даже если он донесется до неё, сомневаюсь, что она побежит.
Джек переключает внимание с койота. Его пронзительный интеллект обрушивается на меня с тяжестью клинка. Я пытаюсь воздвигнуть стену между нами, но чувствую его пристальный взгляд каждой клеточкой своего тела. Джек не просто смотрит на меня, он проникает внутрь меня.
— В твоей семье были охотники? — спрашивает он, изучая мое лицо.
— Да. Мой отец. Он начал брать меня с собой, когда мне было десять лет, — уголек горит в моей груди, языки пламени обдают старые шрамы жаром. Джек смотрит на меня так, словно я буду вдаваться в подробности, словно простой вопрос или два заставят меня выложить все детали, которых он не заслужил. И всё же прошлое словно ползет по моему горлу, умоляя выпустить его наружу. — Папа брал меня на охоту, потому что я сама этого хотела. У меня не было дерьмового детства, если ты об этом, — говорю я, отводя взгляд, хотя всё ещё чувствую, что он наблюдает за мной. — Оно было идеальным.
Мой шепот словно повисает в воздухе, прежде чем ветер уносит его прочь. Койот вдалеке наклоняет голову, словно прислушиваясь, но я знаю, что она нас не слышит. Она трясет головой и оскаливает зубы на призрачного врага.
— Как её зовут? — спрашивает Джек.
Я хочу сказать CBF-14, но знаю, что он назовет это бредом.
— Солнечный Зайчик.
Я почти чувствую, как Джек собирает своё ограниченное самообладание, и на мгновение мне кажется, что он может бросить винтовку через поле.
— Солнечный… Зайчик…?
— Ага. Для краткости можно просто Зайчик. Или Зая. Но я знала, что ты ещё больше возненавидишь её полное имя.
— Не знаю, Зая звучит довольно ужасно.
Слабая улыбка мелькает на моих губах, когда я замечаю отвращение в выражении лица Джека, пока бросаю взгляд в его сторону. Глубокое удовлетворение доставляет то, как он сморщил нос, словно проглотил что-то горькое. Он передает винтовку обратно, и я нахожу Зайчика через прицел, успокаиваясь под тяжестью оружия, спусковой крючок холоден в осеннем воздухе.
Он так и не положил на него палец.
Я бросаю взгляд в сторону Джека и вижу, что он наблюдает за мной с большим интересом, чем я ожидала.
— Впервые я увидела её ярким летним днем. Она поймала молодого зайца, — говорю я, возвращая своё внимание к животному вдалеке, а затем пожимаю плечами. — Дело было не только в погоде или в добыче. Чем дольше я наблюдала, тем больше понимала, что в ней есть какая-то искра. Своеобразная метафора. Отсюда и Солнечный Зайчик.
— Я думал, что биологи дикой природы должны беспристрастно относиться к своим подопытным.
Я закатываю глаза и вздыхаю.