Хартли одаривает меня улыбкой, приподнимая брови, и уходит. Женщина, которая только что вошла, поворачивается ко мне.
— Хартли Мислтоу улыбается? Невероятно. Из всех парней он самый дерзкий и наименее дружелюбный, — она цокает языком, качая головой. — Мне нравится это изменение.
Я улыбаюсь, не вдаваясь в подробности о том, почему у него хорошее настроение, полагая, что все в городе достаточно скоро поймут, кто я такая и почему я здесь работаю.
Но женщина больше не может совать нос в чужие дела, потому что магазин быстро заполняется людьми, которым нужна каменная соль и лопаты для подъездных дорожек, рождественские гирлянды для своих домов, а дети ищут санки, чтобы разбирать сугробы.
По большей части никто не задаёт слишком много острых вопросов, но очевидно, что некоторые люди знают, что состряпала Джой Мислтоу, и очевидно, что они зашли в хозяйственный магазин с разведывательной миссией. Я делаю всё возможное, чтобы отвечать на их вопросы и улыбаться, принимая всё как должное. Время от времени я вижу, как Хартли смотрит на меня с лёгкой улыбкой, как будто он не может поверить, что я здесь.
От этого всё моё сердце наполняется теплом и пушистостью. Потому что это то, чего я хотела — почувствовать, что я снова могу принадлежать какому-то месту.
Когда Хартли предлагает пойти через дорогу в кафе и взять нам суп на обед, я говорю ему, что со мной всё будет хорошо. Он хихикает, целуя меня в щеку.
— Честно говоря, у тебя здесь дела идут намного лучше, чем у меня когда-либо.
Когда он ушёл, я занялась протиранием прилавка и витрины с фонариками, когда в магазин вошла пара женщин, оглядывая меня с ног до головы. Они выглядят на несколько лет старше, может быть, ровесники Хартли, и подходят прямо ко мне, скрестив руки на груди.
— Так ты последнее завоевание Хартли? — спрашивает темноволосая женщина.
— Извините? — моя улыбка становится натянутой, пока я пытаюсь привыкнуть к её отношению.
— О, просто Хартли встречался с каждой незамужней женщиной в городе по разу, — говорит блондинка. — Это значит, что, если ты переспала с ним прошлой ночью, нет причин полагать, что ты останешься здесь надолго.
Темноволосая девушка пожимает плечами.
— Кто знает, возможно, он будет держать тебя при себе до тех пор, пока план его матери не сработает, а затем он отправит тебя туда, откуда ты приехала.
— Простите, кто вы?
Женщины хихикают.
— Я Дилан, а это Кери. И если ты думаешь, что Хартли подходит для брака, подумай ещё раз.
— Знаешь,… ты просто звучишь… немного желчно, — говорю я, приподняв бровь.
— Желчно? — Дилан усмехается. — Нет. Мы просто пытаемся дать тебе дружеский совет.
— Точно, — решительно добавляет Кери. — Мы ведём себя хорошо.
— Это вы так ведёте себя хорошо? — я закатываю глаза, возвращаясь к кассе. — Если это так, мне очень жаль, что приходится сообщать вам, что в ваших словах звучит просто ревность.
От моих слов по телу пробегает холодок, на который я надеялась. Они поворачиваются на каблуках к входной двери как раз в тот момент, когда появляется Хартли с пакетом еды в руке. Проходя мимо него, женщины дают ему понять, что именно они думают обо мне.
— Твоя невеста по почте — та ещё штучка, — говорит Дилан. — Так что удачи с ней.
Они уходят, колокольчики на двери звякают им вслед.
Я сдерживаю свои эмоции, испытывая так много всего одновременно. Смущение, гнев, страх.
И хотя я хочу, чтобы это сработало… невозможно не задаться вопросом, хочет ли Хартли этого.
Глава 9
Хартли
— Что, чёрт возьми, это было? — спрашиваю я, ставя еду на стойку.
— Это было из-за того, что ты завоевал неплохую репутацию, — отвечает Хэтти, качая головой.
— Не слушай их. Они просто желчные.
— Это то, что я им сказала, — говорит она мне.
— Ты это сказала? — я удивлённо киваю.
— Послушай, я хотела защитить тебя. Ты мой муж — по крайней мере, будешь им, как только мы приведём пастора. Но я не хочу тратить свою жизнь на то, чтобы убеждать других людей в том, что ты предан мне. Похоже, они думают, что ты не подходишь для брака… не так ли?
Я провожу рукой по бороде.
— Ты не можешь доверять Дилан и Кери. У них тоже есть репутация, знаешь ли.
— Но меня не волнует их репутация, я забочусь о твоей. О нашей. Я не хочу, чтобы меня выставляли дурой.
Умирая от голода, я открываю пакет с едой и достаю суп, пока она продолжает говорить.