Ее лицо перекошено от боли, но оно не скрывает взгляда, который она бросает на меня.
— Какого черта ты здесь делаешь!? — она шипит, стиснув зубы вместе от боли и гнева.
— Дай-ка посмотреть, — подхожу я к ней. — Сядь на край ванны.
— Уходи, Атлас!
— К сожалению для тебя, светлячок, этого не случится.
— Как, черт возьми, тебе удается проникнуть внутрь!?
— У меня есть связи.
— Связи, вроде швейцара? — выплевывает она. — Завтра пойду к управляющему и добьюсь его увольнения!
— И выставишь приличного человека на улицу? Я не знал, что ты такая бессердечная.
— Ты меня совсем не знаешь!
— Верно, но я знаю, что ты никогда не лишишь человека работы, даже если он обидел тебя.
Она все еще стояла, положив ноги под льющуюся из-под крана воду, нижняя часть ее полосатых пижамных штанов теперь промокла, но ее ноги, хотя и красные, не выглядели слишком сильно обожженными.
— Садись, дай мне посмотреть.
Вздохнув, она балансирует на краю ванны лицом ко мне, а затем поднимает поврежденную ногу и кладет ее на ближайший ко мне край. Я беру ее в руки. Все в ней было маленьким, мои большие руки охватывают ее ступню, но я осторожно провожу пальцами по ее красной коже, проверяя, нет ли сильных повреждений. Она смотрит на меня своими глубокими карими глазами, идеально ухоженные брови нахмурены.
— Почему ты выходишь замуж за Джека? — спрашиваю я, встречаясь с ней взглядом.
Она вздыхает, но не отвечает.
Я позволяю своим глазам окинуть ее тело, замечая, насколько туго на ней сидит майка, облегающая ее фигуру, словно вторая кожа, выставляя изгиб ее талии и груди для моих глаз. Пижамные штаны ей велики и свисают с бедер, но это не мешает мне представить ее подтянутые ноги и твердую округлую задницу.
— Я задал вопрос, Эмери.
— Потому что этого хочет мой отец, — отвечает она резко.
— А ты всегда такая хорошая девочка, не так ли, Эмери? — я отпустил ее ногу, она будет болеть, но, похоже, не будет волдырей.
Ее щеки краснеют, но она не отвечает, вылезая из ванны, брызгая холодной водой на плитку и направляясь в спальню. Мои глаза перемещаются на кровать, вспоминая, что она лежала на ней, а затем в моей голове возникают новые сценарии того, как я ее наказываю. Того, как она подползает ко мне, берет мой член в рот и задыхается им, пока ее руки связаны, а ноги раздвинуты.
Она достает из ящика еще один комплект штанов и ожидаемо выгибает бровь. О, она хотела, чтобы я вышел.
Вместо этого я сажусь на кровать, а затем откидываюсь назад, развалившись на ее подушках, и кладу руки за голову, готовясь к представлению.
— Ты можешь уйти, — говорит она.
— У меня есть вопросы, Эмери, — говорю я ей.
— Если я непонятно выразилась раньше, Атлас, то тебе здесь не рады.
Я жестоко ухмыляюсь, ее слова проникают под мою кожу.
— Я не уйду отсюда, светлячок, пока ты не дашь мне ответы, которые я хочу. У меня есть много способов добиться этого от тебя, Эмери, так что сделай выбор. Хочешь быть хорошей девочкой и рассказать мне то, что я хочу знать, или у нас возникнут проблемы?
Глава 9
༺Эмери༻
Я чувствовала, как кровь отливает от моего лица, холодная волна страха прогоняет всю оставшуюся страсть, которую я испытывала к этому мужчине.
Я предполагала, что это было и хорошо, и плохо: хорошо, потому что это заставило меня увидеть смысл, и плохо, потому что этот человек был Сэйнтом, и, несмотря на имя, он был полной противоположностью.
— Тик-так, светлячок, — ухмыляется он, его глаза темнеют, когда он еще раз внимательно осматривает меня. — Ты дашь мне мои ответы?
— Чего ты хочешь от меня? — я дышу, хватка на штанах в моих руках сжимается почти до боли, а небольшая лужа воды под моими ногами становится ледяной, что, как я знала, не имеет ничего общего с температурой в комнате. Как этот человек мог так разогреть меня, а в следующий момент превратить в лед?
— Ты выходишь замуж за мужчину, потому что так сказал твой отец, — он выгибает бровь. — Ты всегда делаешь, что тебе говорят?
— Когда у меня нет другого выбора, — честно отвечаю я.
— И у тебя здесь нет выбора?
— Нет.
— Что они имеют на тебя, что заставляет тебя верить, что это твой единственный выход? Что ты получишь, Эмери?
Деньги. Деньги на приют. Хотя я этого не говорю. Это была моя единственная слабость. Та, которую уже используют. И отдать ее дьяволу было бы так же плохо, как продать ему свою душу. У меня было достаточно людей, которые использовали это против меня. Я не нуждалась в том, чтобы и он это делал. Потому что, если бы он сделал это, несомненно, было бы во много раз хуже. Больше никому нельзя было доверять. Мне придется быть отчаянной.