А меня это рассмешило. Видно, нервишки шалят! Судит по словам, а не поступкам.
- Ты не прав. Разве ты судил по поступкам? Слова могут лгать.
- Но ведь это тёмные лгут, если им выгодно, - вдруг сказал он.
- Тёмные? Светлые? День и ночь, мужчина и женщина, две стороны одной монеты. Нет чёрного и белого. Есть лишь разные оттенки. Если человеку плохо, надо ему помочь, если он дарит радость окружающим, то можно зарядиться этим светом и нести его дальше, - пробормотала я. - А слова... Да, они могут ранить или лечить, но важнее поступки.
- Ты на меня больше не сердишься?
- Дао... - я не хотела говорить. Поцелуй чуть уменьшил боль. Хотелось забыться, вопреки здравому рассудку.
- Называй меня по имени. Ларини.
- Лар... - я не смогла сказать дальше. - Больше не ставь надо мной экспериментов, ладно? - отчаянно попросила я.
- Как скажешь, Нера, - сократил Венеру, лишь пропустив первый слог.
- Нера? - я удивлённо вскинула бровь.
- Ты сократила моё имя. Я - твоё.
- Но Нера?
- Несущая свет. РА - свет на древнем языке.
Я улыбнулась. Впервые, как встретила его. Грустно, как мне показалось.
- Ладно, пойду домой. Уже пора ложиться спать.
Он удержал меня в объятиях.
- До завтра, Лар, - я не смотрела ему в глаза. Слишком больно.
- До завтра, Нера.
Он нехотя отпустил меня, а я пошла по склону вверх, а потом вниз, в долину, где сейчас жила.
Выгнав из своей постели настойчивых ухажёров, я обняла подушку из травы и уснула.
Глава 8
...Дао
Столько боли в её глазах, столько грусти. Никогда ещё он не видел такого. Чужое горе его не волновало. Разве что семья - единственная ценность в его жизни. Единственные люди, к кому он испытывал чувства. К маме, отцу, младшим братьям и сестре. Остальные родственники, хоть и считались частью семьи, но были лишь нахлебниками, к которым он не испытывал ничего, кроме презрения.
Он не назвал бы свои чувства любовью, у тёмных просто не было этого слова. Привязанность, уважение, ответственность.
Но никогда чужая боль не приносила ему мучений. Он не хотел, чтоб так вышло. Но это произошло. Этого не изменить. И раз светлые об этом знали и ничего не сделали, значит, этого избежать бы не вышло. Хотя, они всё же вмешались. Сейчас он уже не был уверен, что они не использовали его в своих целях, но они спасли ему жизнь, избавили от чипа. Он был благодарен за это. Но... Она плачет. Её слёзы приносят столько страданий. Он боялся к ней прикоснуться, не знал, как себя вести. И это он-то! Проживший длинную жизнь, имевший множество женщин, сейчас растерян, будто ребёнок.
Он хотел всё исправить. Но она не позволила. И он невольно зауважал её. В ней был стержень. То, чего не было у других жительниц её планеты. Да и тёмные женщины просто знали себе цену, поэтому набивали её, играя. Но она была искренней. Старалась казаться сильной, только у неё не всегда получалось. Он же не мог ей солгать, даже ради её же блага. Поэтому говорил то, что она спрашивала.
"Твоя женщина..." - вспомнил он слова мальчика. Может ли он считать её своей?
Они не понимали друг друга. Но готовы были выслушать. Только общение и остаётся?
Он хотел её, не просто на физическом уровне. Но что ей может предложить? Стать матерью его детей, которых он никогда не признает своими?
А когда она просто ушла, потерянная, но не сломлённая, он просто не смог отпустить.
"Моя женщина. Только моя!" - понял он про себя. Никому не позволит к ней прикоснуться.