Но в следующую секунду произошло необъяснимое: на поляну вышел добрый мóлодец с солнечными волосами, богатырского телосложения, в руке он нес мешок с чем-то. Он засунул руку в мешок и достал пучок соломы, бросил в пламя. Мóлодец всё кидал и кидал солому в огонь, мешок казался бездонным. А температура воздуха резко упала, лес покрылся инеем, а затем и льдом. Пожар погас. Парни смотрели на незнакомца во все глаза.
— Как ты это сделал? — удивленно спросили они.
— Это всё солома, — ответил мóлодец. Когда последние очаги огня погасли, не выдержав сражения с холодом, он взмахнул рукой, и солома вернулась в мешок. — Меня зовут Симеон.
— Лайл, — представился василиск, глядя в сторону.
— Алекс, — назвал имя менталист.
— Я Вельвет, — отозвался анчутка.
— Морохир, — сказал эльф. — Прикольная у тебя солома.
— Ага, с эффектом холода. Я уже несколько девятниц[2] за комолом охочусь, но эта сволочь вечно ускользает. Кстати, интересно, эта тварь еще жива? А то я бы поел его огненного мяска. — И Симеон посмотрел на ледяную статую комола.
— Пусть еще постоит, — с сомнением сказал Лайл, что-то ему подсказывало, что зверь еще жив.
— Вы не торопитесь? — спросил Симеон.
— Ну как сказать, у нас подруга в беду попала, надо ее выручать, но нам всё равно еще в деревню за наградой возвращаться.
— Тогда предлагаю немного подождать. — Сказал Симеон. Он снова достал солому и закидал ею зверя. Тот на глазах превращался в ледяной панцирь. — Теперь точно не выжил. Молот у кого-нибудь, случайно, не завалялся, чтобы разбить эту глыбу?
— У меня, вроде, в пространственном кольце есть, — ответил Лайл. И достал молот. Подошел к комолу, приложился инструментом по льду, тот пошел трещинами только после четвертого удара.
— Эй, Вельвет, пульни огнем, — обратился Морохир к анчутке. Тот с готовностью исполнил требуемое. Лед потек, и на землю упал обмороженный комол.
— О, здорово, давно хотел попробовать его мяса, — радостно сказал Симеон, подошел к зверю и попинал его. — Эй, чёрт, сможешь его аккуратно зажарить?
Вельвет задумался на миг, затем кивнул и окутал тушку огнем. Запахло жареным мясом. Парни резво и честно поделили мясо комола.
— Что, управились? — раздался старческий голос, и волхвы обернулись: пред ними снова предстал безлицый, который стоял, опершись о дерево. Он слегка злился, что не поучаствовал в охоте.
— Угу.
— Что планируете дальше? — допытывался чернокнижник.
— Забрать деньги и продолжить путь к Бабе-яге, она должна нам крылатых коней дать, чтобы они нас за три дня до Беларуси домчали.
— Тогда будим старосту, забираем награду и отправляемся в путь, пока черное солнце не взошло, — скомандовал безлицый.
— Симеон, ты куда путь держишь? — спросил Лайл.
— Мне всё равно куда.
— Тогда пошли с нами. Твоя волшебная солома может пригодиться.
— А это кто? — И Симеон посмотрел на чернокнижника.
— Это наш наставник.
— Ну тогда ладно, — согласился Симеон и, набросив на плечо мешок, сказал: — Ведите. Кстати, я только что от Бабы-яги, могу вас проводить коротким путем, она меня дорожки научила строить.
— О, просто супер! — воскликнул Алекс.
Пока друзья вели переговоры, Морохир пытался лес к жизни вернуть, но, увы, было слишком холодно, чтобы воскресить в растениях жизнь. Так что он махнул на это дело рукой, и компания направилась к деревне. Когда они добрались до обожженных деревьев, эльф остановился, чтобы возродить хотя бы этот кусочек леса. Лес неохотно поддавался: ожоги проходили, в растения возвращалась жизнь. А где огонь ее полностью уничтожил, она снова поднималась из земли. Правда восстановить Морохиру удалось немного, но даже эта малость принесла ему наивысшее счастье.
Когда путники вошли в деревню, стояла гробовая тишина, нарушаемая только шелестом травы и редким мычанием буренок. Компания добралась до дома старосты, Алекс настойчиво постучал в дверь. Наконец дверь открыла заспанная хозяйка, и безлицый попросил громовым голосом:
— Зови Степана. — Последние слоги он выговаривал уже глубоким женским контральто.
— Конечно, конечно, — запричитала женщина и скрылась в доме. Вышел староста — крепкий мужик в помятой рубашке и таких же штанах.
— Чевой-с надобно? — спросил он.
— Убили мы комола, за платой пришли!