- О, любовь моя, большое упущение с твоей стороны, - вкрадчиво сообщил Джефф, продолжая дразнить мою ноющую от его ласк и ставшую слишком чувствительной грудь. – Ничего, научим…
Именно в этот момент пальцы Джонаса вдруг оказались внутри меня, проникнув довольно глубоко. Я поперхнулась вдохом, широко распахнув глаза и ничего не видя вокруг от слишком яркой вспышки эмоций. Мышцы почему-то резко сжались, реагируя на вторжение, и с губ сорвался тихий вскрик. Тело моментально выгнулось, напряглось, как струна, и задрожало. Сейчас удовольствие приняло новый оттенок, пугающе сильный, затронувший самые дальние уголки сознания.
Пальцы Джонаса почти сразу пропали, и поймав себя на разочаровании, я едва не захныкала, осознав глубину своего падения. Я готова была просить продолжить…
- Ты вкусно пахнешь, малышка моя, - низким, бархатным голосом произнёс мой сводный брат и поднёс руку к лицу, с откровенным наслаждением втянув запах, а потом…
Медленно, смакуя, облизнул пальцы. Его глаза смотрели, казалось, мне в душу, и видели всё, что там происходит. Мой стыд. Притаившийся страх. Отчаяние, мешавшееся с горько-медовым, щедро приправленным вином наслаждением. Что они со мной делают, зачем?!
- Малиновая, - хрипло прошептал Джонас и наклонился ко мне, неожиданно бережно стерев со щеки влажную дорожку. – Со сливками и карамелью. Хватит слёз, Мари, право, они уже лишние, - мягко, проникновенно произнёс он, однако я поняла, что это приказ, которому лучше подчиниться. – Хочу распробовать тебя лучше, - добавил вдруг Джонас, родив во мне смутную тревогу.
Что?.. Как это?.. Он отстранился, почему-то облизнулся, и моя тревога усилилась, смешавшись с нездоровым предвкушением и любопытством. Но непослушные губы едва слышно, беспомощно прошептали:
- Н-не надо… пожалуйс-ста…
Конечно, я знала, что никто меня не послушает. Но почти сдавшийся разум требовал сделать хоть что-то, чтобы я потом могла оправдать себя. Потом… Когда всё закончится. Джонас снова наклонился, но уже над моим животом, его пальцы ещё сильнее отодвинули края разреза на белье, но не прикоснулись к моей распалённой недавними ласками плоти. Я замерла, тихонько дрожа, и сглотнула – горло пересохло, и я уже согласна была даже на то вино с приправами, туманившее голову. Мне это сейчас очень поможет… Порочное восхищение во взгляде Джонаса подействовало странно: между ног всё заныло, запульсировало, и я едва удержала порыв податься бёдрами вперёд в непристойной безмолвной просьбе. Боже мой, я на самом деле такая испорченная в душе?! Что они со мной сделали?..
А потом Джонас опустил голову и – его горячий язык нежно коснулся, раздвинул мягкие, влажные складки, проникая глубже, и на несколько мгновений я почувствовала себя цветком, с которого собирают нектар… О, господи. Это невозможно, нет, что он делает?! Настойчивые, мучительно медленные ласки, настолько откровенные, что я готова была сгореть от замешательства и лавины стыда, обрушившейся на меня. И вместе с тем, тягучее, острое удовольствие, обдававшее жаром каждый раз, как язык Джонаса находил ту самую, волшебную точку, прикосновение к которой заставляло всё моё существо трепетать от восторга. А потом к языку присоединились губы…
- А-а-а-а!.. – не сдержалась я, задыхаясь от ощущений на грани, казалось, ещё мгновение – и сознание покинет меня, настолько сильными они были.
Жадный, грешный рот Джонаса целовал в самое сокровенное, нежно посасывал, втягивая трепещущую плоть, язык игрался, тщательно вылизывая, раздвигая. В какой момент мои бёдра начали послушно подаваться навстречу, требуя больше, я даже не заметила, полностью поглощённая тёмной пучиной неправильного, порочного удовольствия. И я стонала, да, захлёбываясь от восторга, подставляясь под развратные поцелуи, забывая себя, позабыв даже о связанных руках. Под зажмуренными глазами взрывались звёзды, обдавая мириадами сверкающих искр. Тело горело в огне, плавя кости. Горячечный шёпот Джеффри, терзавшего мою грудь уже почти грубыми ласками, добавлял острых переживаний:
- Ещё… Ещё, любовь моя… Немножко осталось…
В какой-то момент, почувствовав осторожное, но уверенное проникновение пальца внутри, я судорожно выгнулась, понимая, что это именно то, чего мне сейчас не хватало. А потом язык Джонаса вдруг с силой надавил на жарко пульсировавшую, чувствительную точку, палец скользнул чуть дальше, почти до самой невидимой преграды. Джефф тут же сжал мои твёрдые, набухшие соски и слегка оттянул их, смешивая боль с удовольствием. Я закричала, через меня словно прошли несколько молний, ослепляя, заставляя напрячься каждую мышцу и срывая сердце в бешеный галоп. Выгнулась дугой в руках жениха, крепко прижимаясь к рту Джонаса и уже не задумываясь, насколько непристойно выгляжу. Я жадно пила пряное удовольствие, впитывая в себя, на несколько мгновений позабыв обо всём, даже о двух мужчинах рядом. И оно накатывало волнами каждый раз, как Джонас легонько шевелил языком, щекоча средоточие наслаждения, в конце концов, оставив моё тело обессиленным и расслабленным, будто из него вынули все кости.