Ха-ха.
Большая университетская любовь моей матери к темному ведьмаку закончилась катастрофой — беременностью, отчислением, ссорой с родителями и нежеланным ребенком.
Мной.
Острое чувство собственной ненужности сопровождало меня первые несколько лет жизни в далеком северном городе, куда мама, окончательно порвав с Бергом, вернулась под строгий надзор родителей. И они ни на секунду не позволяли мне забыть, что я живое напоминание о темном, чье имя в огромном холодном доме было под запретом. И лишь тогда, когда в нашей жизни появился метаморф Майк Джун, все понемногу начало меняться.
Сначала оттаяла мама. Строгая бабушка стала реже поджимать губы и при каждом удобном случае поминать прегрешения Берга. Дед, огромный и несгибаемый, точно скала, пожал эру Джуну руку и разрешил приходить в гости. А потом очередь дошла и до меня.
— Привет, малыш. — Метаморф присел передо мной на корточки. На раскрытой передо мной ладони точно по волшебству возник кулек засахаренных цукатов, полукруглых и ярких, как улыбка мужчины. — Поедешь со мной и мамой на прогулку? Я покажу тебе ярмарку, угощу какао, а потом, если захочешь, покатаю на спине настоящего снежного барса.
Он хитро подмигнул, протягивая кулек, а я замерла, потрясенная тем, что впервые в жизни кто-то обратил на меня внимание не для того, чтобы припомнить подлеца Берга или озвучить очередной запрет, а… просто так. И долго стояла, глядя на метаморфа огромными, как блюдца, глазами, пока мама не толкнула меня в спину, отправив в комнату одеваться.
Так началась новая счастливая жизнь в особняке метаморфов, где мама смеялась, а Майк, большой и сильный, баловал меня, словно я была его собственной дочерью. И даже когда у меня появились сводные братья и сестры, ничего не изменилось.
Жаль, эта жизнь продлилась недолго. Пришел переходный возраст, а с ним…
«Не-е-ет!»
Взрослея среди светлых магов, я отчаянно надеялась, что темный дар обойдет меня стороной. Но, увы, Дейдра не спрашивала меня, единственную темную среди светлых братьев и сестер, какой магией я хотела бы обладать. Когда на спине выросли перья — плата за нежеланный дар — мне хотелось рыдать и крушить все вокруг. Все худшее, что было заложено во мне кровью отца, пробудилось.
Стиснув зубы и захлебываясь от едва сдерживаемых рыданий, я выдернула все до одного, изодрав лопатки в кровь. Но разве это могло изменить магию? Разве могло остановить то, что прорывалось наружу во мне самой?
Майк, единственный, кому мне хватило духу признаться, потрепал меня по светлым волосам и сказал, что мои перышки чудесны и напоминают его собственное оперение в птичьем обличье. А значит, я, можно сказать, наполовину метаморф и на все сто процентов его дочь, вне зависимости от того, кто меня зачал и какого цвета моя магия.
Мне очень хотелось ему верить. Но противный голосок внутри шептал иное.
«Проклятая кровь Берга…»
Я оказалась темной.
Бесчувственной похотливой тварью, как всегда называли мать и бабушка моего биологического отца. Со всеми желаниями, стремлениями и инстинктами, которые этому статусу соответствовали.
И вот, бесчувственная и похотливая я, темная ведьма, третьекурсница боевого факультета, стояла посреди одноместной спальни и смотрела на выжидающе замершего Хью Райта, которого сама же затащила сюда этим простым и ни к чему не обязывающим «к тебе или ко мне».
Истинная дочь Блейза Берга, лучше и не скажешь.
— Тебе что-нибудь налить? — чтобы сгладить неловкость от затянувшегося молчания, спросила я первое, что пришло в голову.
Отличное, конечно, предложение. У меня даже чая не водилось, куда уж там чего покрепче. Разве что зельем против тварей Нижнего мира могла угостить — хорошим, на спирту настоянном — но вряд ли ведьмак в своем уме захотел бы употребить его внутрь.
Райт вопрос оценил. Взгляд темного скользнул по крохотной комнате и, не обнаружив ни кипятильника, ни спиртного, остановился на горшке, занимавшем половину подоконника.
— Налей воды для цветка. Попробую подружиться с твоим фамильяром.
Обогнув меня, ведьмак шагнул к окну, где стояла, хищно покачивая листьями, живоглотная птицеловка. Райт бесстрашно потянулся к растению, проведя пальцем по обманчиво нежной кромке бутона.
— Осторожно, — предупредила я, протянув Хью колбу с питательной смесью. — Укусит.
Но цветок гостем не заинтересовался, видимо, сочтя слишком большой и проблемной добычей. Зато угощение принял благосклонно и даже покивал рыжей головой в знак признательности.
«Предательница!»
Через спину Райта я показала птицеловке кулак. Со мной она так не любезничала, не стесняясь вцепиться в руку, если я забывала покормить ее вовремя. То ли проявляла характер, то ли считала меня родственницей птиц из-за темных крылышек и хотела попробовать на вкус.
Втершись в доверие к хищнику, ведьмак без изъяна повернулся ко мне.
— Обычно ведьмы заводят ворон.
— Кусака их съела, — отшутилась я.
— Ну тогда кота.