— Я слышала, у тебя мама умерла, — вдруг сказала Мила. — Ты за этим приезжал?
— За этим, — уже с заметным недовольством ответил Иномир.
Мила обняла колени и стала смотреть на костер, представляя, что могло случиться, если бы Иномир за ней не вернулся. Но вдруг на смену благодарности пришло неприятное озарение.
— Ты же все знал, — тихо произнесла она. — Ты же все знал и ничего мне не сказал! — Ее голос стал громче. Она бросила на Иномира взгляд в надежде увидеть на его лице муки совести, но он оставался спокойным, только лишь плечами пожал.
— Вообще-то, я тебя предупреждал. Но слушать ты не стала. Да и скажу честно: не моя работа заблудившихся девиц спасать. — Он резко замолчал, поджал губы и взглянул на нее. — Но раз ты меня спасла, из ручья меня достала, значит и я за тобой должен был вернуться. Только теперь не знаю, что с тобой делать.
— У тебя конь есть. — Мила выпрямилась и кивнула в сторону Белогрива. — С ним же любое расстояние не страшно. Отвези меня домой. И сочтемся за спасение друг друга.
— Не все так просто. — Иномир покачал головой.
— Мои братья, — оживилась Мила. — Все что угодно на свете отдадут за меня: землю, скот, урожай — у нас хозяйство большое. Мое приданое, в конце концов, — оно богатое. Ничего не пожалеют, только отвези. — Она так сильно разволновалась, что подскочила на ноги и приложила ладонь к груди. — Иномир, пожалуйста, я так хочу домой. — Но он лишь усмехнулся, и она поняла, что все-таки попала не в добрые руки. — Скажи, ты разбойник, да? Ты меня похитить решил?
— Похитить? — улыбнулся Иномир. — И для чего же, если не секрет?
— Тебе лучше знать, — бросила Мила и уперла руки в бока. — В мальчика меня переодеваешь, отходить не разрешаешь, от дома увозишь. Все ясно как день — продать меня хочешь.
— И кому же, интересно? — Иномир развернулся к ней. По его довольному виду было видно, что он над ней потешался, и Мила вспыхнула от досады.
— Я не знаю, — с раздражением ответила она и почувствовала, как слезы обожгли глаза.
— Слушай, ты же видела, что там сегодня творилось. — Иномир перестал улыбаться и тяжело вздохнул. — День долгий был, ложись спать. Утром что-нибудь яснее станет. Но если хочешь идти — иди. Я тебя силой не держу. Только ты сама говорила, что босая далеко не уйдешь.
Конь громко фыркнул. Мила села обратно, спряталась за языками пламени и вытерла слезы длинным рукавом рубахи. Вновь поставила котелок на огонь, взяла тонкую палочку и стала мешать забурлившую воду. Поправила пояс, наполнила деревянную кружку и подошла к Иномиру.
— На, — протянула ему горячую воду, — даже если ты разбойник, все равно тебе согреться надо.
Иномир внимательно на нее посмотрел, взял кружку и громко, с придыханием отхлебнул. Мила постаралась легко вздохнуть, потянулась и взглянула в ночное небо.
— Ты будешь спать? — спросила она.
— Нет, — твердо ответил он и выпрямился.
— А я вот что-то утомилась, — зевнула она, вернулась к костру, легла на землю и положила руку под голову.